К нему приблизился стройный молодой человек, и репортёр спросил, нельзя ли повидать мистера Лайка или мистера Старквезера. После промедления, казалось не сулившего положительного ответа, из-за восточной ширмы в задней части ателье появился седовласый человек. У него были мягкие черты лица и вкрадчивые манеры.
– Того, с кем вам следует поговорить, – зовут мистер Лайк, если вы насчет рекламы, – объяснил он Квиллеру, – но он сейчас занят с клиентом. Может быть, подождете и осмотрите тем временем ателье?
– Вы мистер Старквезер? – спросил Квиллер.
– Да, но, по-моему, вам надо побеседовать с мистером Дайком. Он – тот…
– Был бы очень вам признателен, если бы вы рассказали мне об этих экспонатах, пока я жду. – Квиллер двинулся к лосиным рогам.
– Тут не о чем особенно рассказывать, – с беспомощным жестом ответил Старквезер.
– Что в последнее время покупают?
– Да почти всё.
– А есть сейчас мода на какой-нибудь особый цвет?
– Нет. Все цвета в ходу.
– Я вижу, у вас тут современная обивка.
– У нас всего понемногу.
Интервью не клеилось; знаменитая «метода Квиллера» не срабатывала.
– Как у вас зовётся эта штуковина? – спросил он, указывая на высокий секретер, стоявший на подножии в форме луковицы и инкрустированный экзотическими цветами и птицами.
– Это стол, – просветил его Старквезер. Затем его лишенное выражения лицо чуть заметно прояснилось. – Вот идёт мистер Лайк.
Из-за восточной ширмы показался приятный человек чуть старше тридцати. Рука его обвивала стан женщины средних лет, которая краснела и улыбалась от удовольствия из-под тщательно подобранной шляпки.
Лайк говорил глубоким грудным голосом:
– Теперь ступайте домой, дорогая, и скажите вашему Старику, что вы должны заполучить ту софу длиной в двенадцать футов. Полагаю, она обойдется ему ничуть не дороже последней купленной им машины. И помните, дорогая, я хочу, чтобы вы пригласили меня к обеду, как только у вас снова будут эти обольстительные шоколадные пирожные. Не позволяйте их печь своему повару. Я хочу, чтобы вы испекли их сами – для вашего преданного друга Дэвида.
Говоря это, Дэвид Лайк поспешно вёл женщину к выходу, где остановился и поцеловал её в висок, – процедура прощания была рассчитана «от и до»: многозначительно, но не затянуто.
Когда он повернулся к Квиллеру, восторженность на его лице в одну секунду сменилась подчёркнутой деловитостью. Во взгляде сумрачных глаз сквозило холодное любопытство. Но самым удивительным в облике дизайнера были волосы – неестественно белые при таком молодом загорелом лице.
– Я Дэвид Лайк, – с профессиональным радушием пробасил он, протягивая руку для рукопожатия. Глаза его лишь на секунду сверкнули, скользнув вниз, но Квиллер почувствовал: они оценили его клетчатый галстук и ширину лацканов. – Пойдёмте ко мне в кабинет, там и поговорим.