– Он сам дошел до исступления, потому, что сам хотел. Я думаю, что я не сказала ничего особенного, если не считать последнего вопроса, но он заслужил его.
Беллоуз ничего не ответил.
– Во всяком случае, я не хотела его разозлить... Ну, может быть, это получилось само собой, – она подумала немного, – ты знаешь, я разговаривала с этим больным только час назад. Это к нему меня вызвали из БИТа. В это просто нельзя поверить, он же был совершенно нормальный, здоровый. И... я... мы поговорили, я почувствовала, как будто давно его знаю. Я ощутила к нему расположение. Вот что доводит меня до исступления, вгоняет в дикую тоску. А отношение Гарриса к этому еще ухудшило настроение.
Беллоуз отозвался не сразу. Он поискал на лотке колпачок для шприца.
– Ничего не говори мне больше, – наконец, сказал он. – Я ничего не хочу больше слышать. На, подержи шприц, – он отдал Сьюзен шприц и приготовил ванночку со льдом. – Сьюзен, я боюсь, ты станешь для меня здесь истинным несчастьем. Ты еще не знаешь, как кто-нибудь вроде Гарриса может размазать тебя по столу. Давай, придави место укола.
– Марк? – позвала Сьюзен, надавливая на запястье Бермана, но глядя в глаза Беллоуза. – Ты не возражаешь, если я буду звать тебя Марк?
Беллоуз взял шприц и устроил его в ванночке со льдом.
– Я не знаю, если говорить честно.
– Марк, а что, если, допустим, эти шесть случаев – а с Берманом, если подтвердится, все семь – являются только частью случаев смерти мозга?
– Но ведь здесь делается так много операций, Сьюзен. Часто бывает больше сотни в день, то есть тысяч двадцать пять в год. И эти шесть случаев – меньше двух сотых процента. Это укладывается в величину риска анестезии.
– Может и так, но ведь и эти шесть случаев относятся только к одному типу осложнений, а не ко всем факторам риска. Слушай, ведь сегодня утром в БИТе ты сам сказал, что осложнение Нэнси Гринли встречается один раз на сто тысяч. А сейчас доказываешь мне, что шесть на двадцать пять тысяч – это мало. Ерунда. Это слишком много, как бы ты, или Гаррис, или кто бы то ни был еще в больнице, к этому не относились. Интересно, ты сам завтра пошел бы оперироваться с таким риском, если бы не крайняя необходимость? Знаешь, чем больше я думаю об этом, тем больше беспокоюсь.
– Ну ладно, тогда не думай об этом. Давай двигать отсюда.
– Минуту. Ты знаешь, что я сделаю?
– Не имею представления и не уверен, что захочу поиметь.
– Я собираюсь исследовать эту проблему. Шесть случаев – этого хватит, чтобы сделать определенные выводы. Мне многим надо заняться на третьем курсе, и я должна сделать это во имя Шона.