– Поцелуй был бы лучшей благодарностью.
– Элис, – воскликнула Эмили, – я не должна быть такой… такой дерзкой!
Элис рассмеялась и едва не подавилась хлебом. Эмили принялась хлопать ее по спине.
– В твоих словах нет ничего смешного.
– Да, миледи, но в ваших очень даже есть, – сказала Элис, прокашлявшись. – Впервые слышу, что вы не должны быть дерзкой.
– Ты говоришь ужасные вещи, – с нарочито серьезным видом проговорила Эмили.
– Ужасные или нет, но если миледи хочет поймать ворона, она должна поставить ловушку, а еще никто и никогда не ставил хорошую ловушку, ведя себя скромно. – Элис встала и потянула вниз вырез на платье Эмили.
– Элис! – возмутилась Эмили, пытаясь вернуть вырез на прежнее место.
– Ой, да я немножко, – проговорила Элис, приглаживая вуаль Эмили и высвобождая из-под нее вьющуюся прядь волос. – Нет, – покачала она головой, с прищуром посмотрев на госпожу. – Слишком это по-монашески для наших намерений.
Элис отколола вуаль, сунула шпильки в рот, а потом руками взбила волосы Эмили.
Отойдя несколько шагов назад, она несколько минут рассматривала госпожу, затем одобрительно кивнула и вынула шпильки изо рта.
– Вот так. Хорошенькая, точно ангелочек. Но помните, мысли у вас не должны быть ангельскими.
Эмили закатила глаза.
А Элис ущипнула ее за щеки, чтобы они порумянели.
– Оближите губы и идите.
Эмили подчинилась.
– Пожелай мне удачи.
– Удачи, миледи, и всего наилучшего.
Глубоко втянув в себя воздух, Эмили разом выдохнула его и отправилась искать лорда Дрейвена, чтобы как должно поблагодарить его.
Стояла темная ночь. Дрейвен поднимался по винтовой лестнице, ведущей в его спальню. Усталый более чем когда-либо, он чувствовал знакомое жжение в колене от раны.
Хотелось ему одного – покоя, уединения, места, где его никто не потревожил бы. Места, где он мог бы забыть о мире и чтобы мир мог бы забыть о нем.
Он распахнул дверь, шагнул в свою комнату и замер на месте.
Эмили сидела в большой позолоченной ванне. Свои длинные золотистые волосы она заколола на макушке, а несколько прядей красиво завивались вокруг ее плеч цвета сливок.
Свет, который бросала дюжина восковых свечей, блестел на ее молочно-белой коже.
Не заметив появления Дрейвена, она принялась намыливать себя мылом. Дрейвен услышал, как она тихо напевает какую-то мелодию. Кусок мыла, зажатый в руке, оставлял след из мыльной пены.
Эмили склонила голову и погладила себя по шее. Дрейвен почувствовал, что теряет голову, представив себе, как он касается языком этой нежной кожи. От вожделения его дыхание стало прерывистым.