Прощальную записку дочери Пэрис писала со слезами на глазах. Всю дорогу в аэропорт она была подавлена, и в полете ее настроение тоже не улучшилось. Когда же Пэрис вошла в свой дом в Гринвиче, его пустота поразила ее как громом. Ни души. Ни Вима. Ни Мэг. Ни Питера. И от этого никуда не деться. Она совершенно одна.
Вечером Пэрис лежала в постели и думала о Питере. Она вспоминала, каким родным он показался ей на мгновение в Калифорнии, и у нее разрывалось сердце. Надежды нет. Она лежала в кровати, на которой они всю жизнь спали с Питером, и ее охватывало такое отчаяние, что было странно, как она до сих пор не умерла. Пэрис не покидало чувство, будто ее оставили все близкие люди. Оставили навсегда.
После возвращения Пэрис из Калифорнии сеансы с Анной Смайт пошли труднее. Доктор теперь нажимала на нее сильнее, заставляла глубже копаться в себе и обсуждать множество болезненных тем. Так что в результате Пэрис плакала на каждом сеансе. Работа с обездоленными детьми в Огэмфорде тоже не приносила радости, а никакой личной жизни у нее по-прежнему не было. Она никуда не выходила, ни с кем не общалась, за исключением редких встреч с Натали и Вирджинией. Но обе ее подруги были замужем, жили полной жизнью, у них было с кем делить горе и радости и о ком заботиться. У Пэрис не было никого. Остались только телефонные разговоры с сыном и дочерью. И при этом она продолжала твердить Анне, что ни за что не уедет из Гринвича. Пэрис казалось, ее место здесь, и переезжать на Запад ей совсем не хотелось.
– А что, если вам найти себе там работу? – опять подняла эту тему Анна, и Пэрис беспомощно взглянула на нее.
– А что я умею делать? Составлять букеты? Устраивать банкеты? Развозить чужих людей по их делам? Я ничего не умею!
– У вас диплом по деловому администрированию, – упрямо твердила Анна. Она с завидным постоянством давила Пэрис на больную мозоль, и порой Пэрис готова была ее убить. Но при этом, как ни странно, с каждой новой встречей между ними крепла дружба и взаимное уважение.
– Если бы мне сказали, что я должна зарабатывать на хлеб бизнесом, думаю, я бы растерялась, – призналась Пэрис. – Я ведь никогда этим не занималась. В колледже я изучала только теорию. Практики – никакой. И с тех пор я всегда была лишь женой и матерью.
– Вполне уважаемая профессия. А теперь пора заняться чем-то другим.
– Да не хочу я ничего другого!
– Пэрис, вы довольны жизнью? – невозмутимо поинтересовалась Анна.
– Нет, недовольна. Мне она ненавистна. – Пэрис не сомневалась, что теперь так будет всегда.