Третье – похищение большой коллекции нешлифованных алмазов на вилле лорда Вендерли в Парк-Лейне, причем лорд Вендерли был серьезно ранен одним из нападающих, которого он не успел разглядеть.
Были еще другие преступления. Я подозревал, что они находятся в связи с вышеупомянутыми. Но те три (по некоторым причинам я пришел к такому убеждению) возникли в одном и том же мозгу. Итак, я поставил себе целью уличить этого человека, и наконец пришел день, когда я был почти уверен, что могу издать приказ о его аресте. Не стоит перечислять свидетельствующих против него обстоятельств, убедивших меня в конце концов, что он запутан во все эти истории. Довольно, если я скажу, что после трехнедельного наблюдения нашел, что человек, который под именем Томаса Пэгсли имел в Бермондси кожевенный склад и вел, по-видимому, безупречную жизнь в Брикстоне, состоял в какой-то связи с этими преступлениями.
Меня поразило, что дела его на кожевенном складе велись очень небрежно и он часто уезжал из Лондона, но поездки его были направлены вовсе не на те местности, где он мог бы сбыть свой товар. Он часто отсутствовал больше месяца, причем хозяйка его ничего не знала о его местопребывании. Последняя была женщиной, почтенной во всех отношениях. Он жил в ее доме уже два года, и она не имела ни малейшего представления о его делах.
Я поселился по соседству, и мне легко было выведать все, что она о нем знала. И одно-два обстоятельства, которые она упомянула, укрепили меня в моем подозрении. Я поделился ими с Ремингтоном, и решено было его арестовать.
Никогда еще арест не был так бездарно задуман и выполнен, как в тот раз. Инспектор, которому Ремингтон поручил это, прибыл со своими подчиненными в Брикстон на час позже назначенного времени, задержал Пэгсли на улице, – и ему пришлось слишком скоро выяснить, с какого рода человеком он имел дело. Не успел он произнести полдюжины слов, как покачнулся, поскольку пуля продырявила ему плечо. Его спутники прислонили его к воротам, намереваясь потом схватить Пэгсли. Но того уже не было и следа.
Изумительная ловкость этого человека нашла себе в этот день наилучшее применение. Каким-то необычайным образом он, казалось, исчез с лица земли. При контроле его книг не нашли никаких записей; служащий его бюро, честный человек, знал только, что его хозяин предпринимал многочисленные поездки, имевшие целью получить новые представительства за границей. Мы нашли достаточную сумму денег, чтобы уплатить по всем его обязательствам, но о нем самом не было ни слуху ни духу.
Тот день, когда был ранен инспектор и человек, который столь живо меня интересовал, скрылся таким необъяснимым образом, – день этот замечателен (для меня) и другой случайностью.