Сибель с радостью восприняла признание Уолтера в том, что он сбит с толку своими собственными мыслями. Она высказала предположение, что им было бы хорошо задержаться в Клиро до тех пор, пока не захлопнется ловушка Ричарда. Она действительно думала, что Уолтер подобрал идеальное определение этому человеку, назвав его небезопасным. Однако если бы она призналась, что и она, и сэр Роланд разделяли мнение Уолтера, он бы, вероятно, разрешил эту проблему по-своему. Сибель чувствовала, что сомнения не могли причинить Уолтеру особого вреда, в то время как убежденность заставила бы его немедленно отправиться в Аск или Абергавенни, что могло привести к его гибели.
Уолтер слышал ее слова, но не нашел в них того здравого смысла, который убедил бы, что письмо послужит его намерениям так же, как и разговор с Ричардом. Губы Сибель являли собой более убедительный аргумент, нежели издаваемые ими звуки. Уолтер очень медленно, будто в трансе, потянулся к ней, и их губы соприкоснулись. Он не заключил Сибель в свои объятия, и она не обняла его. Их рты осторожно слились, но слияние это было необыкновенно гармоничным. Спустя несколько минут, бесконечно долгих и в то же время не ведающих, что такое время, Уолтер чуть отстранился от нее.
– Позволь мне любить тебя, – прошептал он. – Я не причиню тебе никакого вреда.
Сибель не ответила на это, а лишь подвинулась вперед и снова прикоснулась к его губам. Она не имела понятия, что имел в виду Уолтер. Словно в тумане она вспомнила, что собиралась удерживать себя, оставив соблазн для свадьбы, так, чтобы Уолтер уехал в Англию подальше от опасностей войны, но в этот момент незначительное соприкосновение губ оказалось сильней самых трезвых доводов. Она не могла удержаться от искушения. Ей необходимо придумать что-нибудь еще, чтобы заманить его в Англию, твердила она себе, когда пальцы Уолтера нашли завязку на ее ночной рубашке и развязали ее.
Накидка уже лежала на полу, хотя Сибель не помнила, чтобы его руки расстегивали пряжку, державшую ее. Он легко и осторожно снял с нее рубашку. «Он делал это и раньше, делал много раз», – подумала Сибель, скидывая тапочки, но даже эта мысль не могла разорвать цепей, сковывающих их едва касающиеся губы.
Вот он обвил рукой ее обнаженную талию и, откинув ногой одеяло, положил девушку на кровать рядом с собой. Снова Сибель подумала о том, какими умелыми были его движения. Она вся трепетала, но сама не понимала, холодом была вызвана ее дрожь или возбуждением и волнением. Она не боялась акта любви – она жаждала его всем телом, но у нее не было опыта. Не разочарует ли она его по сравнению с теми, другими женщинами?