Увлекая ее на кровать, Уолтер освободил руку и быстро натянул одеяло. Но он не пытался овладеть Сибель, а лишь гладил ее щеку, волосы и руку. В постели было тепло и мягко. В голове Сибель не осталось никаких мыслей, одни ощущения: нежное трепетание от сладостного поцелуя и теплое покалывание в тех местах, где Уолтер гладил ее.
Его рука скользнула вниз вдоль ее руки, миновала пальцы, бедра, и остановилась ниже поясницы. Там один палец начал описывать маленькие круги. Несмотря на их слившиеся губы, Сибель вздохнула. Она пошевелила ногой, но не для того, чтобы избавиться от прикосновений Уолтера, а затем, чтобы увлечь его к более активным действиям. Он тоже вздохнул или же просто сделал выдох, который сдерживал. По какой-то причине это еще больше возбудило Сибель, но его рука снова последовала вверх вдоль ее тела, скользнула по животу и замерла на груди. Рука раскрылась, и пальцы заиграли набухшим соском. От охватившей ее дрожи Сибель будто задохнулась.
Это прервало поцелуй, но Уолтер опустил голову и заключил в рот трепещущий сосок. Освобожденная рука снова скользнула вниз вдоль ее тела и остановилась, наконец, внизу ее живота. То ли боль, то ли удовольствие – это ощущение не знало определения – охватило все естество Сибель, но она ни за что на свете не пожелала бы прерваться. Да и сама она не могла оставаться безответной. Ее рука опустилась вниз, чтобы в точности скопировать его движения. Она почувствовала, как он глубоко вдохнул, а выдох скорее напоминал стон. Сибель застонала в ответ и потянулась всем телом к нему – этому источнику мучений.
Тут Уолтер вдруг мгновенно прервал разом все действия, подняв голову и руку. Сибель издала низкий протестующий звук, но не успел он еще затихнуть, как Уолтер уже накрыл ее тело своим. Сибель не знала, как поступить дальше, но инстинкт всегда умнее разума, и ее ноги чуть раздвинулись, чтобы впустить возбужденную плоть Уолтера. Она почувствовала, как он плотно сжал ее ноги своими. Удерживая ее таким образом, он принялся снова целовать ее, горячо и требовательно; тело его чуть покачивалось. Удивление новыми ощущениями чуть заглушило возбуждение, но лишь на мгновение. Вскоре Сибель снова застонала и покачнулась в такт его движениям, побуждаемая почти болезненной потребностью в удовольствии – либо острой потребностью в боли. Она хотела чего-то большего; что-то в этом было незаконченное. Но она не могла остановиться, чтобы решить, чего же она хочет; она реагировала все неистовее, отдаваясь ритму его тела; тревожная боль пульсировала в ее животе, пока не достигала своего апогея, на секунду став и вовсе невыносимой, а потом превратившись в восхитительную теплую волну, которая окатила все тело. Это было так прекрасно, что Сибель почудилось, будто она воспарила.