Мой собеседник чувствует, что выбрал не то слово, и исправляется:
– Нет, твоя милость.
Стир’риаги сползает с кресла и, путаясь в складках покрывала, опускается на колени.
Что он делает? И почему сердце начинает прижиматься к ребрам и надсадно ныть?
– Я прошу тебя.
– О чем?
– Проведи меня за Порог.
– М-м-м?
Ну и просьба… Впору либо горько рыдать, либо задирать нос и пыжиться от гордости, потому что в проводники за Порог берут не каждого. Вернее, не берут, а почтительно просят оказать последнюю и самую драгоценную честь. Такой обычай существует и у некоторых людских племен, но эльфы придумали его много раньше, а красивая фраза на самом деле означает простое: «помоги мне умереть».
Когда воин понимает, что его раны невозможно исцелить, а сил поднять клинок нет… Когда честь запятнана и не подлежит очищению, но тяжесть самоубийства станет неподъемным грузом… Когда нужно умереть достойно и с легким сердцем, ищут того, кто сможет помочь. Того, кто нанесет решающий удар, избавляя от страданий душу и тело. Обычно на эту роль назначают близких друзей, боевых товарищей, возлюбленных – тех, кто не сможет отказать. Но просить о милости своего врага? Что ж, Стир’риаги удалось меня удивить. А удивление заслуживает быть оплаченным. Сторицей. Однако должна быть причина.
– Я подумаю. Но прежде ты объяснишь, почему просишь меня, а не кого-то другого.
Эльф кивнул, пошатываясь, поднялся и распахнул покрывало, обнажая грудь. Сзади, там, где нашу беседу слушал принц, раздался сдавленный испуганный возглас. И было отчего: плоть листоухого походила на изъеденную короедами поверхность бревна. Каверны, выемки, просевшая, словно под ней ничего не было, кожа – зрелище не из приятных. И чем ближе к сердцу, тем больше повреждений: отдельные провалы, казалось, доходили до самых ребер.
Спускаюсь вниз по ступенькам Уровней зрения, туда, где становятся различимы Кружева крохотных, почти безмозглых, но зато безжалостных существ, исполняющих приказ своего господина. Вряд ли некромант мог ожидать подобного исхода, хотя надо было понимать: плоть листоухих рождается и живет по несколько иным законам, нежели плоть людей.
Кровь эльфа не растворила в себе отраву, и второго Кружева Разума не возникло; пришельцы пожирали место своего обитания, но не плодились, оставаясь разрозненными группами. Если «милорд» желал подчинить себе Стир’риаги при жизни и в посмертии, то затея с треском провалилась. Эльф умрет, но и его тело будет разрушено в прах.
– Ты хочешь, чтобы Совет узнал обо всем ЭТОМ?
Листоухий вздрогнул, хотя я задал свой вопрос вовсе не из желания причинить боль или озадачить – честным эльфам нет никакого прока в знаниях о яде, проникающем в кровь незаметно, безболезненно и неотвратимо. Потому что любое знание о способах достижения смерти рано или поздно захочется применить по его прямому назначению.