– Все… – обреченно выдохнул медик. – Теперь мы можем уже никуда не торопиться…
Старуха на башне облизнулась и погладила свой ставший круглым как мячик живот.
– Вот так-то! – удовлетворенно пробормотала она, прислушиваясь к собственным ощущениям. – За мной последнее слово! За мной… Другая жизнь теперь начнется! И не будет в этой жизни места людям! Одна я буду! Только я! Вечная, всесильная, вели…
Она запнулась. Приятное, будоражащее кровь тепло, поднимавшееся из желудка, переросло в жуткую боль, как будто по жилам разлились стремительные потоки горящей вулканической лавы. Старуха придушенно взвыла и схватилась обеими руками за вздувшийся живот. Она чувствовала, как неведомая, неумолимая сила распирает ее изнутри. Как трещат, расходясь в стороны, старые кости. Как смертельной судорогой сводит мышцы…
– Как… – захрипела она, – что… что?
И эти ее слова были последними.
…Аркадий до боли сжал плечо уставившегося в пол барона и позвал срывающимся голосом:
– Хайд!
– Да, сэр? – Барон поднял голову и открыл рот.
Сухонькое тело на верхушке башни выгнулось дугой. Из расширенных глаз, из распахнувшегося в беззвучном крике рта, из-под ногтей старухи хлынул мощными лучами ослепительный свет. Ноги Белой Колдуньи приподнялись над каменной площадкой…
– Господи! – ахнули все трое хором.
Грохнул взрыв! Будто небесная комета нежданно-негаданно врезалась в старую башню, разметав по всему Зияющему Разлому гнутые прутья витого парапета…
– Н-да… – прикрыв глаза рукой, проронил Аркаша. – Недолго мучилась старушка в высоковольтных проводах…
Кармен улыбнулась, крепко обняла вирусолога за шею и спрятала лицо у него на груди.
А над покачнувшимся дворцом в наступившей вдруг какой-то особенной, небывалой тишине, на чудом уцелевшей башне, трепеща алым огненным костром, расправила пылающие крылья невероятной красоты птица, затмившая собою солнце!
И каждый, кто это видел, познал счастье. Счастье чувствовать, любить и дышать. Счастье от того, что ты увидишь свое Завтра. Счастье, что рядом есть кто-то, кто-то очень нужный и родной. Что ночь прошла и наступило утро. И ты – жив.
Солнце медленно опускалось к горизонту, завершая на сегодня свое неспешное плавание по небу. Его левый край уже зацепил собою восточный уступ священной горы Галдит, высокой и величественной, незыблемой, как сама земля. На уступе, купаясь в золотых лучах своего небесного отца, Солнца, довольно курлыкал феникс. Правда, несмотря на чудесное превращение, голос у древнего мифа все равно оставлял желать лучшего…
– Какой он красивый! – восторженно прижав ладошки к груди, сказала Кармен. – Правда, Аркаша?