Вечером на следующий день мне позвонил Митра.
— Ну как? - спросил он.
Я рассказал о своем первом укусе и последующем приключении.
Единственное, о чем я умолчал - это о том, чем все завершилось.
— Молодец, - сказал Митра. - Поздравляю. Теперь ты почти что один из нас.
— Почему "почти"? - спросил я. - Разве это не было великое грехопадение?
Митра засмеялся.
— Что ты. У тебя просто прорезались зубки. Какое это грехопадение.
Должна произойти еще одна вещь, самая главная…
— Когда? - спросил я.
— Жди.
— Сколько ждать?
— Не торопи события. Побудь напоследок человеком.
Эти слова отрезвили меня.
— Скажи честно, - продолжал Митра, - а с этой девушкой… Никаких неожиданностей не было?
— Были, - признался я. - В самом конце. Она поняла, что со мной не все в порядке. Испугалась. Словно черта увидела.
Митра вздохнул.
— Теперь ты знаешь. Наверно, хорошо, что все произошло таким образом.
Ты не такой, как люди, и должен это помнить. Между тобой и человеком больше не может быть настоящей близости. Никогда об этом не забывай. И не надейся на чудо.
— Как человек может понять, кто я?
— Никак и никогда, - ответил Митра. - Единственное исключение - та ситуация, в которой ты побывал.
— И теперь так будет каждый раз, когда…
— Нет, - сказал Митра. - Маскироваться довольно просто. Локи тебя научит.
— Какой Локи?
— Он будет читать тебе следующий курс. Только учти - эта тема у вампиров табу. Об этом не говорят вслух даже с преподавателями.
Необходимость секс-маскировки объясняют совсем по-другому.
— Какой следующий курс? - спросил я. - Я думал, меня наконец введут в общество.
— Курс, который ведет Локи - самый последний, - сказал Митра. - Клянусь своей красной жидкостью. А насчет общества… Проверь почту. Тебе письмо.
После того, как он ушел, я спустился к почтовому ящику. Он был прав - в нем лежал конверт желтого цвета, без марки и адреса. Я задумался, откуда Митра знает про письмо. И сообразил, что он, скорее всего, сам и бросил его в ящик.
Вернувшись в квартиру, я сел за письменный стол, взял костяной нож для бумаг, вспорол конверту брюхо и перевернул его. На стол выпали большая цветная фотография и лист бумаги, исписанный крупным аккуратным почерком.
На фотографии была девочка моего возраста с причудливо выкрашенной головой - там были рыжие, белые, красные и коричневые пряди. Ее волосы были укреплены гелем в конструкцию, которая напоминала стог сена после попадания артиллерийского снаряда. Выглядело это живописно, но было, наверное, не особо практично в общественном транспорте.
Даже не знаю, как описать ее лицо. Красивое. Но бывает красота, которая очевидна, общепринята и вызывает скорее рыночные, чем личные чувства. А это лицо было другим. Про такие лица думаешь, что способен распознать их очарование только сам, а все остальные ничего не поймут и не заметят - и на основании этого сразу записываешь увиденное в личную собственность. Потом, когда выясняется, что эта односторонняя сделка не имеет силы, и остальные тоже отлично все поняли, чувствуешь себя преданным… Еще мне показалось, что я видел ее на юзерпике в Живом Журнале.