– Вы это о чем? - не понял сразу хозяин.
– Ну, вы говорили, что не в музее…
До хозяина начало доходить. Он приподнялся, но, подумав, что пацан неправильно выразился или он сам чего-то недослышал, вновь умастился в кожаное кресло.
– К делу, юноша.
– Ну, к делу, так к делу. Вы могли бы мне очень помочь.
– Благотворительностью не занимаюсь, молодой человек.
– Да нет, ну что Вы! Я бы и не принял от такого человека…
Игнат, приняв это за комплимент, расцвёл.
– И всё- же, юноша, к делу.
– Да, действительно… Ты за что Светку убил, сволочь?
– Чччччччто?
– Ты плохо слышишь, босс? Светлану за что убил?
– Ккакую?
– Ну, конечно, ты многих убивал, всех и не упомнить. Ну, самую недавнишнюю. Школьницу. В Быстром.
Игнат уже стал приходить в себя от неожиданности и наглости юнца. Конечно, кто-то за ним стоит. Даже если из тех, кто звонил по поводу этого щегла. Но не в то дело они лезут. Не просчитали. С этой девкой он - за каменной стеной.
– Вы хамите, молодой человек. Ну и молодежь пошла, - вздохнул он, нажимая кнопку под крышкой стола.
Максим думал разозлить этого лощёного негодяя. В гневе они выбалтывают многое. Но тот пока сдерживался.
– Зато старшее поколение воспитанное… девчонок скопом, как зечары облезлые, насилуют, потом душат тоже скопом, как пидоры трусливые…
Он неожиданно для себя самого больно ударил по самолюбию хозяина. Да, было в том убийстве такое вот грязноватые, недостойное его положения нюансы. Да, таково было условие, но всё же… Всё же… Но кто болтанул? Кому язык вырвать? Кровь и желчь ударили в голову Игната. Он вскочил. В это же время из замаскированной под шкаф двери вышли два отвратительных существа и молча заломили Максиму руки.
– Наша песня впереди, щегол. Пока попоешь сам. Всё расскажешь. И кто за тобой стоит, и кто тебя послал, и чего кто хочет. А потом, может быть, и я успокою твоё любопытство. Напоследок. А вот эти…мг… воспитатели тебе объяснят, что старших надо уважать. - Нет времени. Жду пятнадцать минут. Но оставить и для меня, - дал он команду, и Максима поволокли через ложный шкаф по винтовой лесенке вниз, в подвал.
– Ты, пацан, конечно, фартовый, но шефа разозлил зря. Придется теперь помучиться. Кстати, за тобой должок. Не удивляйся. За кореша моего, Бодю. Это он точно с тобой поговорил, когда немым и парализованным вернулся? Шеф приказал его убрать за ненадобностью. А корешовали мы крепко. Поэтому уж не обессудь. Тут уж шеф порадуется.
– Шеф?
– Ну да, он обожает слушать по внутреннему вопли.
Ведя столь поучительную беседу, Максима втянули в подвал особняка. В отличие от районного уровня, для таких процедур было отведено отдельное помещение. Уж каких фильмов насмотрелись архитекторы, неизвестно, но здесь были и железная дверь, и серые бетонные стены, и железное кресло, и выложенные на видном месте очень неаппетитные приспособления - здоровенный шприц, ножницы, клещи, пилки, что-то ещё также леденящее душу. В углу умастились что-то типа дыбы и испанского сапога. Пока юноша осматривал застенок и сравнивал его с оборудованием известного подвала, его сноровисто и быстро раздели. По тому, как аккуратно складывалась одежда, можно было понять - это компенсация палачам за вредность в работе. Попытки Максима оставить хотя бы "нижнее белье" были мягко, но решительно пресечены.