– Странно. Чего не поделили? Невесту твою, небось?
– Ай, ну папа, ты опять, - насупился подросток.
– Ты брось по этим мелочам распыляться. Девушка полюбит того, кого полюбит. И никакие драки не помогут. А Котов, кстати, отличный мужик. Комэск еще тот. ("Это он о предке Кота" - понял Максим). И именно у него сейчас большие неприятности. Ты знаешь, что меня вот, наградили, а его - арестовали?
– Неет, мне не сказали.
– Ну, конечно, у вас новости поважнее. Кто с кем и когда прогулялся?
– Ну, неправда, - вяло возразил юноша.
– Так что, потерпи, не лезь, если он зло за несправедливость на тебе срывает.
– За несправедливость? - возмущенно вскипел сын. - Тебя, значит несправедливо наградили?
– Нет, - тяжело вздохнул летчик. - Это его несправедливо арестовали… Но ты подумай. Мне пора. Сегодня опять приду поздно.
Когда отец ушел, Макс подивился судьбам окружающих его людей, поймал себя на том, что тупо смотрит на солнце, пожал плечами и пошел совершать обычный утренний ритуал подготовки к школе. И когда он вновь вышел на балкон, - по привычке махнуть рукой Ванятке, чтобы тот выходил, солнце уже вовсю взялось за исполнение своих обязанностей. И вдруг непреодолимое, таинственное и дикое по своей сути желание захватило подростка. Он поднял голову к светилу и широко открыл глаза. Лучи немедленно ударили по сетчатке, и Макс на секунду ослеп. Преодолев резь и слезы, он вновь уставился на солнце. И кроме боли, почувствовал, как вливаются в него необходимая сейчас энергия, что вновь восстанавливаются силы, что забурлила в венах не то кровь, не то сами солнечные лучи. Он напился его вдоволь, этого дара природы, и необычайно взбодренный, выскочил на улицу, где уже вовсю свистали скворцы, ворковали и гоняли друг друга голуби, начинали распускаться цветы, а в них деловито шныряли рыжие пчелы.
– Что я тебе скажу, - начал Ванятка. Сделал я фотки. Непонятно. Вот, посмотри, - он протянул несколько фотографий.
– Ой, что это с тобой? Что с глазами?
– А что? - поднял на него взгляд Максим.
– Красные. Буквально, как у кролика.
– Перезанимался, пройдет, - успокоил он друга, разглядывая на ходу фотографии.
– Это прыжок. Вот смотри, ты разбегаешься. Классно. Вот толчок, тоже классно - как ракета вверх. Кстати, знаешь, на какую высоту ты выпрыгнул?
– Метра на полтора- два?
– Около двух. Тебе бы еще и в высоту прыгать. Но, вот смотри дальше… Видишь?
– М…да, - неопределенно протянул присоединившийся к ним по дороге Сергей. Непонятно. Может, брак?
– А здесь? И здесь? И почему здесь нет? Чертовщина какая-то!
Это действительно попахивало чертовщиной. Чёткие фотографии разбега и толчка. А дальше - расплывчатая, едва оконтуренная фигура. На двух снимках. Затем - уже в яме - вновь чёткие, вплоть до различимого на лице страдания, фотографии.