Фальконе бросил на Ника многозначительный взгляд, словно хотел сказать: "Ну что, теперь ты видишь, что она шлюха? Она легко заводит себе любовников и так же легко бросает их. И вот теперь очередной ее бывший любовник оказался в списке жертв. И список этот может быть ужасно длинным".
– И все же, синьорина Фарнезе, – решился Фальконе на главный вопрос, – что здесь происходит, по вашему мнению?
У всех возникло впечатление, что этот вопрос застал Сару врасплох.
– Понятия не имею. А что вы имеете в виду?
– Почему ваши бывшие любовники убиты подобным образом? Почему они представлены в роли мучеников?
– Не могу сказать вам ничего вразумительного, – насупилась Сара. – Для меня это так же необъяснимо, как и для вас.
– И все же, – упрямо допытывался Фальконе, – вы должны знать того, кто это сделал. Судя по всему, этот человек знаком с интимными подробностями вашей личной жизни. Вы понимаете, что я имею в виду?
– Здесь все понимают, что вы имеете в виду, – вмешалась в допрос Тереза Лупо, рискуя нарваться на неприятности. – Вы всегда задаете подобные вопросы. Думаю, вам следовало бы принять на работу нескольких женщин-следователей, которые могли бы помочь вам в таких деликатных делах.
– Благодарю за совет, – прошипел Фальконе, даже не посмотрев в ее сторону. – Вы лучше займитесь своими делами, доктор: прикажите убрать тело. Отчет о результатах вскрытия должен быть у меня на столе сегодня вечером.
Тереза тяжело вздохнула и дала знак положить труп на тележку. Сара молча наблюдала за переносом тела и повернулась к Нику только тогда, когда тележка скрылась во дворе церкви. На древнем мозаичном полу осталась лишь длинная веревка с ржавым якорем.
– Святой Климент, – тихо произнесла она, – как я сразу не догадалась? У Галло тоже был якорь на шее?
– Да, точно как у того древнего святого, – подтвердил Ник, пристально глядя на нее.
– Я же говорила вам, – выпалила она, – что большая часть всех этих историй является апокрифами и не имеет ничего общего с действительностью. А уж об этом святом Клименте и говорить нечего. Если человек, который совершил это преступление, знает Тертуллиана, в чем я нисколько не сомневаюсь, то он должен знать, что это все легенда, не более того. Тертуллиан действительно написал о Клименте, но при этом ни разу не упомянул о его мученической смерти. Это всего лишь волшебная сказка, которую начали передавать из уст в уста только с четвертого века, не раньше.
Ник попытался собраться с мыслями и проанализировать ее слова.
– А почему это должно иметь для преступника какое-то значение? Какая ему разница, было это на самом деле или нет?