– Можешь не продолжать. Переместить живым ты бы его уже не успел. Мне пора покидать этот мир. Как насчет того, чтобы пойти вместе со мной?
Руон потрясенно уставился на Странницу и тихо выдохнул:
– О таком я даже не смел мечтать!
– Ладно, забираем твоего детеныша и отправляемся дальше. По дороге ты все-таки разъяснишь мне причины своего странного поведения. Привлечь мое внимание к проблеме можно было и менее хлопотным способом.
Коротко сосредоточившись, Леда переместила их в мир Руона и коротким импульсом открыла запечатанный портал. Пока Руон возился со своим ребенком, Странница дотянулась до Бога из безжизненного мира. Бывшего безжизненного. Она с удивлением отметила, что этот бог не бросал слов на ветер и уже во всю благоустраивал свой мир. Его смертные начали обживать его новое творение. Выслушав ее просьбу, он с восторгом согласился принять в свое посмертие еще несколько миллионов душ. Леда довольно кивнула сама себе и начала то, что собиралась сделать вот уже несколько десятков дней. Когда Руон появился из портала со своим сыном, плотно окутанным бесчисленными слоями силы, Странница усмехнулась и переместилась вместе с ними в последний мир из ее списка. И, как только последние отзвуки заклинания перемещения между мирами растаяли в энергетических полях оставленного ими мира, дремавшая до срока всесокрушающая мощь Последнего проклятья вырвалась на свободу. Боевая форма заклинания, так редко применявшаяся на практике, что Кетрин даже сомневалась в ее эффективности, начала крушить обреченный мир, разрушающая сила распирала каменный шар, плывущий в межзвездной ночи изнутри, до тех пор, пока огромной силы взрыв не швырнул планету на ее звезду. Ни боги, ни смертные не успели ничего понять. Энергия Странницы уничтожила их всех, развоплотив богов и перебросив души смертных в их новое пристанище. Посмертие, выбранное для них Ледой было достаточно комфортным, даже для грешников, и, самое главное, почти независимым даже от Бога, создавшего его. Недаром на нем никак не сказался запой творца. А что до Богов… Может в следующем воплощении от них будет больше толка?
Кетрин молча рассматривала сидящего перед ней царя и ругалась про себя, вспоминая все бранные слова, которые она когда-либо слышала. 'Нет, это надо же! Вместо того, чтобы разбираться в недоработках своего проекта, она вынуждена торчать в этом кабинете и созерцать кислую физиономию Его Величества, который вот уже битый час перекладывает какие-то бумаги и обращает на нее внимания не больше, чем на династический портрет над камином! И за каким демоном он тогда ее вызвал?! Ну, наконец-то!' - Кетрин улыбнулась про себя, с каждым разом изображать человеческие эмоции становилось все легче. Сейчас, глядя на нее, никто бы не усомнился бы в том, что перед ним ученый, которого оторвали от важного исследования, и который этим очень недоволен - 'И все-таки, зачем царь ее вызвал? Кажется, грядет допрос с пристрастием…' Мортон поднял на нее взгляд и вдруг поинтересовался: