— Наемники твоего брата напали на Межич и убили всех, кто там был. Спасся только я. Верно, боги хранили меня, чтобы я поведал воеводе правду. Твой брат, он был хитрец: всё сделал так, чтобы подумали на богумилов. Твой муж, — Дужка особо выделил эти слова, — воевода Серегей, приказал убить всех, кто свершил это злодеяние. Но главного злодея пощадил. Потому что этот купец был его братом. Но мне, госпожа, он не брат. И будь моя воля — он не умер бы так легко.
— Я понимаю тебя, — тихо проговорила Сладислава, опустив голову. — Понимаю. Это моя вина. Прости меня, Господь милосердный... — Женщина перекрестилась. Потом подняла голову: — Меня вы тоже убьете?
— Как можно, госпожа! — возмутился Дужка. — Что ж мы, тати? Нет, тебя мы отвезем домой.
— У меня нет дома.
— Твой дом — дом твоего мужа. Федор! Хватит обирать покойников. Поехали!
— Погоди! — воскликнула Сладислава. — Вы что же, так их и бросите?
— Вороны подберут, — усмехнулся Дужка.
— Так нельзя!
— Еще как можно!
— Тогда я не поеду с вами!
— ... грозила соколу куропатка! — подхватил тот, кого звали Ольдером.
— Погоди, Ольдер! — оборвал его Дужка. — Скажи, госпожа, если мы их похороним, поклянешься ли ты, что поедешь с нами добром?
— Да, — не раздумывая, ответила женщина.
— Ольдер, Торгенстайн, вон там яма подходящая. Берите мечи охранников, и за дело. Федор, ты пока за дорогой пригляди!
И сам, подавая пример, спешился, поднял меч одного из убитых.
— Сойдет вместо лопаты, — сказал он. Ольдер и Торгенстайн последовали за Дужкой.
— Тут до полудня работы, — недовольно проворчал Ольдер. — Ты веришь этой бабе?
— Это не баба, а жена воеводы Серегея! — отрезал Дужка. — Если она дала слово, не отступит. Это у нас всем ведомо. Копай, воин, если хочешь получить остальные денежки. Иль не видишь, как она кручинится? А коли руки на себя наложит? Волохом клянусь, ни гроша тогда больше не получите!
— Эх, — вздохнул Олдер. — Надо было у купца выкуп взять!
Дужка только хмыкнул и вонзил меч в жирную землю.