— Мы — в ссоре, — проворчал толстяк. Женщина бросила на него быстрый взгляд.
— А как друнгарий узнал, что она была женой стратига Сергия, не знаешь? — помолчав, спросил толстяк.
— Не была, а есть, — поправил чиновник. — Она ведь еще не приняла постриг. А про стратига я сам не знаю. Должно быть, донес кто-то.
— Как тебя зовут? — спросил толстяк.
— Федор, — ответил чиновник. — Я — из рода Масхиев, — добавил он горделиво.
— Знаю твой род, — сказал толстяк. — Достойный... но бедный. — И добавил после паузы: — А я, Федор, очень богатый человек. И могу сделать богатым и тебя, и твоих спутников.
— О какой сумме идет речь? — спросил чиновник.
— Достаточной, чтобы компенсировать недовольство друнгария от того, что какая-то там послушница нечаянно спрыгнула в пропасть. Нет, лучше бросилась в море и утонула.
— Интересное предложение... — Чиновник почесал грудь.
Этериоты и охранники толстяка, до этого момента державшиеся настороженно, увидев, что дело идет к сделке, перестали опасаться друг друга и ехали теперь рядом. Можно сказать, парами.
— Очень интересное... — повторил чиновник и оглянулся на этериотов.
Этериот, что ехал последним, молодой, светловолосый, с веснушками на коротком неромейском носу, оскалился весело и хлопнул в ладоши.
И тогда чиновник без всякого предупреждения выхватил из-за пазухи длинный стилет и вонзил его под левую лопатку толстяка.
И в тот же миг этериоты вынули мечи и обрушили их на расслабившихся соседей.
Только один из охранников сумел увернуться. Но в драку не полез, развернул коня и собрался дать деру, но один из этериотов метнул свой меч подобно копью, и тот на целую пядь вонзился в спину убегающему.
— Хороший бросок, Торгенстайн, — похвалил по-нурмански этериот, которого звали Ольдер. — Впору самому Эгилю.
Чиновник спрыгнул на землю, наклонился к упавшему толстяку, сказал по-булгарски:
— А ведь как точно угадал покойник: на рынке печати делали. За один золотой.
И отстегнул от пояса, убитого увесистый кошелек.
Один из этериотов ухватил за повод коня женщины. Впрочем, та и не делала попытки убежать. Сидела в седле с окаменевшим лицом, словно в столбняке.
Молодой этериот, тот, что хлопал в ладоши, подъехал к ней.
— Сладислава...
— Зачем вы это сделали? — по-гречески спросила женщина.
Этериот греческого не знал. Но — понял. Сдвинул на затылок шлем, сказал по-булгарски:
— Узнаешь меня, госпожа?
— Дужка?!
— Да, госпожа, это я. Хочу, чтобы ты знала: твой брат приказал убить мою госпожу, боярышню Людомилу Межицкую.
— Значит... Значит, это твой воевода приказал... убить Момчила.