Но с частокола почему-то не стреляли. Непонятно.
— Крикни, Велим, чтоб ворота открыли, — приказал Духарев. — Именем булгарского кесаря.
Чем черт не шутит? Может, и откроют сдуру...
— Эй, вы, там! — гаркнул сотник. — Открыть ворота! Именем вашего кесаря приказываю! Или всех вырежем!
— Нет у нас кесаря! — тут же заорали в ответ. — Уезжай прочь, рус!
Орал мужик без шлема, но зато в кожаной маске. Богумил, мать его — жаба...
— Уезжай, покуда цел!
— Сбей его, Йонах, — вполголоса приказал Духарев.
Хузарин вскинул лук, метнул стрелку — и голова в наморднике исчезла.
— Попал?
— Не-а, — мотнул головой Йонах. — Глазастый. Успел нырнуть. А эти торчат. Чучела, что ли?
— Вроде того...
Духарев присмотрелся. Воины наверху присели, укрываясь за частоколом. Вернее, они думали, что укрылись. Полморды наружу. Их не только навесом — прямым выстрелом достать можно. И шлемы у них как-то неловко сидят, и копья торчат под неправильным углом.
— Слышь, Велим, а ведь это не вой, — негромко произнес Духарев. — Такие же смерды, каких мы в селе резали.
— Хочешь — с наскоку? — с сомнением проговорил Велим. — Может и смерды, ты прав. Только кипятком сверху могут и смерды окатить. Частокол — без малого восемь локтей. С ходу не запрыгнешь...
— Глупая зайчиха хотела убежать, — насмешливо сказал здоровенный бородатый еретик в кожаной маске. — Скажи мне, зайчиха, успел ли праведный Аззанаил погонять беса?
Людомила молчала. У нее как будто уши воском залило. В стойле заржал Рыжик, ударил копытом в стену. Удар она услышала, но глухо, как из-под воды.
— Значит, не успел, — пробормотал еретик.
— Эй, Педрис! — позвали со двора. — Ты чё там застрял? Давай лошадь сюда!
— Сейчас! — крикнул богумил. И Людомиле: — Ты, боярышня, серп-то брось. Не твое это орудие. Твое орудие промеж ног спрятано.
Девушка его не услышала, цеплялась за потрескавшуюся рукоять. Педрос наклонился, несильно толкнул Людомилу в лицо ладонью, вывернул серп из ее пальцев, отбросил подальше.
— Педрос!
— Иду уже! — гаркнул богумил. Поглядел на Людомилу, облизнул мясистые мокрые губы... Поглядел на стойло, потом — снова на Людомилу. Никак не мог решить, что ему больше любо: девку боярскую попользовать или боярского пса на кол натянуть...
Пока думал, снаружи загомонили, «праведный» на кого-то заорал...
Людомила тихонько отползла к стене. Еретик ухмыльнулся. Он выбрал.
В руке у него вдруг оказался широкий мясницкий нож.
— Вязать тебя не буду, — сказал еретик, — некогда. Будешь трепыхаться, нос отрежу.
Свободной рукой он потянул за шнурок, поддерживающий порты. Порты упали вниз.