На пятый день печенегам надоело играть в дипломатию, и они предприняли попытку взять внешнюю стену.
Ничего не вышло, естественно. Брать крепости печенеги не умели. Киевляне ликовали. Думали — уйдут копченые несолоно хлебавши.
Печенеги не ушли.
Прошло двадцать шесть дней. Двадцать шесть дней пестрели под стенами Киева печенежские шатры.
Никому из города не выйти. И не войти. Осадили степняки Киев и уходить не собирались. Знали: далеко страшный Святослав. Некого бояться. В осажденном городе и трех сотен гридней не наберется. Лучшие воины со Святославом ушли. А многие из тех, кто не пошел с князем, тоже в городе не сидели. Почти пять сотен ушли с купеческим флотом.
Зато мирного народу собралось немало. И в Нижнем городе, и на Горе. Из горожан и беженцев собрали ополчение, да что толку? На стеках воевать ополченцы могли, и довольно успешно. Еще и потому успешно, что степняки в штурме городов были не очень-то ловки. Ясное дело: верхом по лестнице не поскачешь. Печенеги метали снизу стрелы да кричали обидно, надеясь, что выйдут киевляне на открытое место... Где их печенеги с легкостью перебьют. Киевляне, понятно, глупо умирать не хотели. Сидели в городе и ждали. Надеялись — поспеет кто-нибудь на выручку. Может, кто-то из соседних князей с дружиной. Или сам великий князь.
Об этом молились. Княгиня и кое-кто из ее ближних — Христу Спасителю, варяги — Перуну, большинство же — своим исконным богам: Даждьбогу, Сварогу, даже и Мокоши — чтоб напустила на копченых какую-нибудь злую хворь.
Боги с помощью не торопились. А у осажденных дела были неважнецкие. Очень плохо было с водой. Людей — много, колодцев мало. Особенно тяжко — на Горе. Пили мёд старый, пиво прошлогоднее. Воду почти всю воинам отдавали да коням их. Кони же, хоть и в стойлах, а много больше людей пьют.
Трижды в городе собирали вече. Искали добровольцев — за помощью послать. Вызывались многие. Хоть и были лучшие вои нынче в Булгарии, со Святославом, но храбрецов в городе осталось немало. Уходили гонцы ночами, группами и поодиночке... Никто не прошел. Каждое утро печенеги на колы новые головы насаживали. И гонцов, и тех, кто под покровом ночи пытался из города бежать. А потом вышла к народу великая княгиня Ольга... Седая, совсем постаревшая: будто ей каждый день в осаде — как год. Вышла и запретила людям за стены ходить. Советовали ей ближние бояре: пусть бегут смерды. Тогда остальным больше еды и воды достанется. Не стала их слушать княгиня. Сказала: нечего людей губить зря. Будем на Бога уповать. А когда совсем невмоготу станет, отдамся с сыновьями печенегам. Пусть возьмут нас, а потом со Святослава выкуп требуют — сколько пожелают.