— Я Вэ-шестнадцать, я Вэ-шестнадцать, — не обращая, по-видимому, никакого внимания на ответ Богдана, продолжал Зайченко. — «Хиус», почему не отвечаете? Почему замолчали? «Хиус», отвечайте. Я Вэ-шестнадцать…
— Мы их слышим, они нас — нет, — сказал Дауге. — Час от часу не легче. Ну-ка…
— Я «Хиус», слышу хорошо, — упавшим голосом повторял Богдан. — Я «Хиус», слышу вас хорошо. Вэ-шестнадцать, я «Хиус»…
— Я Вэ-шестнадцать, я Вэ-шестнадцать. «Хиус», отвечайте…
Прошел час. Тем же монотонным, полным безнадежного ожидания голосом Седьмой полигон вызывал «Хиус». Так же монотонно и устало отвечал Богдан. Седьмой полигон не слышал его. Пространство доносило до «Хиуса» радиосигналы с Земли, но не пропускало его радиосигналы. Ермаков неустанно расхаживал по рубке. Юрковский сидел неподвижно с закрытыми глазами. Дауге барабанил по колену костяшками пальцев. Быков вздыхал и гладил ладонями колени. В рубку, посасывая пустую трубочку, прошел Крутиков.
— Я Вэ-шестнадцать. «Хиус», отвечайте…
Что-то зашуршало и затрещало в эфире. Новый, незнакомый голос ворвался в планетолет, задыхающийся и хриплый голос:
— Хильфе! Хильфе! Сэйв ауа соулз! На помосч! На помосч! Тэйк ауа пеленгз!
Юрковский торопливо поднялся. Замер, остановившись как вкопанный, Ермаков. Дауге схватил Быкова за руку.
— Хильфе! Хильфе! — надрывался незнакомец. — Ин ту-три ауаз ви ар дан… Баллонен… На помосч! Кончается… — Голос потонул в неистовом треске и взвизгивании.
— Что это? — пробормотал Быков.
— Кто-то гибнет, просит помощи, Алексей… — одними губами прошептал Дауге.
— …Координатен… цвай ун цванциг… двадцать два… Задохнемся… Цум аллес…
— Спицын, на пеленгатор, живо! — приказал Ермаков.
— Есть!..
— Ауа пеленгз… тэйк ауа пеленгз… Унзерен пеленген…
— Немедленно идти к нему! — крикнул Юрковский.
— Вопрос — куда?
— Спицын, что у вас там?
После короткой паузы раздался изменившийся голос Спицына:
— Пеленг не берется!
— Как — не берется?
— Не берется, Анатолий Борисович, — дрожащим тенорком простонал Спицын. — Сами убедитесь…
Не сговариваясь, не оглядываясь друг на друга, Юрковский, а за ним Дауге и Быков протиснулись в рубку. Быков заглянул через плечо Ермакова. Тонкая длинная стрелка медленно и вяло кружилась по циферблату, нигде не задерживаясь и слегка подрагивая на ходу. Юрковский выругался.
— Хильфе! Хильфе!.. На помосч… Тасукэтэ курэ! Наши пеленги…
Все растерянно глядели друг на друга. Богдан с остервенением крутил барабан настройки пеленгатора; щелкая рычажками, включал и отключал какие-то приборы. Взять пеленг не удавалось.
— Заколдованное место, — прошептал Богдан, вытирая со лба пот.