Лихой лозунг полыхал над казармой: «Десантники! Добьемся звания отличного подразделения в 14-й раз!» Гвардии лейтенант Александр Картуков - в пятнистом маскхалате и каске цвета корабельной брони - пятился по аппарели, дирижируя ладонями - вправо, влево - въезд широкогрудого танка. У Картукова есть любимое присловье: все, что лихо, смело, быстро, красиво, - «Это десант!» Все, что не так, - «Это не десант!» На сей раз был - «десант!» Рослые автоматчики с гвардейскими усами цокали подковками о палубу, ловко вскакивали в люки корабля, помеченного большой цифрой «3». Через иллюминатор в палубе ходовой рубки поглядывал в десантный трюм командир «тройки» старший лейтенант Сергей Делюсин. Звездочки с подогнутыми лучами вцепились в погоны золотыми крабиками. Это не от пижонства, это от характера. Делюсин и сам такой - подобранный, цепкий, острый.
- Корабль к бою и походу приготовить!
Точнее было бы сказать «к бою и полету». Уже началась холодная прокрутка винтов главных двигателей. Сергей натянул черный шевретовый шлемофон - такой же, какой носил когда-то отец, летчик дальней авиации. И штурвал перед ним вполне самолетный - двурогий. Командиры КВП, как и командиры воздушных кораблей, держат штурвал сами.
По правую руку от Делюсина, сдвинув наушники на виски, сидит командир электромеханической боевой части старший лейтенант-инженер В. Копытенков. Вот уж кто действительно правая рука Делюсина. Если Сергею выпадет судьба перейти на другой корабль, то уйдет он только с Валерием. Сработались. Сплавились. Слетались.
Перед инженером-механиком элегантный пульт, похожий на кафедру органиста. Разноцветные табло, мнемосхемы, лампочки информируют, предупреждают, напоминают… Тонкие пальцы уверенно перебегают с тумблера на тумблер, с кнопки на кнопку, и огромная машина нехотя оживает после стояночной спячки. Взвыли турбины, заревели воздушные винты, к ним подстроился мощный гул вентиляторов, нагнетающих воздух под днище. Широкий нос корабля приподнялся и оказался вдруг вровень с гребнем казарменной крыши, из рубочных иллюминаторов открылся вид, как с мостика хорошего крейсера. Делюсин сдвинул рычаги реверса, и махина корабля поплыла туда, где бетонные плиты незаметно превращались в море. По бортам взметнулись водяные крылья, и мы понеслись над волнами к выходу из гавани.
Есть что-то в корабле на воздушной подушке от парусника. Гибкое резиновое ограждение и впрямь походило на черный парус. Только не надо скрести ногтем мачту, как в старину накликали ветер. Мы сами несем его с собой, и вихри, бушующие под днищем КВП, вплетаются в штормовые шквалы Балтийского моря. Волны закручивались в белые свитки. «Тройку» качало, как и любой водоизмещающий корабль. Разве что качка была несколько иной - эдакими плавными скачками. Захватывало дух. Под ложечкой легчало и обрывалось. И точно так же легчали на миг в трюме стальные глыбы танков.