- Нужно принять меры. - Беньковский твердо посмотрел Вану в глаза. - Нужно постараться затормозить и…
- Зачем? - Северцев протянул к нему руки. - Мы обречены. Так уж лучше сразу…
Михаил Петрович раскрыл было рот, но профессор опередил его.
- Что значит “лучше сразу”? - крикнул он. - Почему это “лучше сразу”? Вы понимаете, что вы говорите, Владимир Степанович? Я не узнаю вас! Нам на долю выпала возможность первыми заглянуть в недра гиганта Джупа, а вы хотите добровольно отказаться от нее? Мне стыдно за вас. Ученый, межпланетник…
- Я хочу сказать, - упрямо проговорил Северцев, - что нет никакого смысла оттягивать неизбежную гибель. Это жестоко хотя бы по отношению к Вале!
Все невольно оглянулись на покрытое простыней тело женщины.
- Говорите за себя, когда говорите такие веши, - после короткой паузы, понизив голос, сказал Беньковский. - Я уверен, что если бы Валентина Ивановна была в сознании, она ни за что не встала бы на вашу точку зрения.
- Браво, профессор. - серьезно сказал Михаил Петрович. Он сопнул, скосил глаза и потрогал свой чудовищно распухший нос - Будем стоять до конца!
Северцев пожал плечами и отвернулся. Ван безучастно поглядел на него из-под опушенных век.
- Значит, решили? - проговорил он. - Хорошо. Я выжму из двигателя все, чтобы затормозить. Впрочем, за успех не ручаюсь.
- Разве управление работает? - встрепенулся Михаил Петрович.
- Да… Я наладил там кое-что.
- Тогда… - Михаил Петрович смущенно переступил с ноги на ногу. - Тогда мне не совсем понятно…
- Что именно?
- Прошу прощения. Может быть, я говорю глупости, но… Слушайте, если управление в порядке, то почему мы должны обязательно погибнуть? Почему бы нам не сесть на Юпитер?
Северцев сморщился, как от кислого, и махнул рукой. Беньковский оторопело дернул себя за бороду.
- То есть… как это - сесть?
- Да так. Как обычно садятся. Как садятся на Марс, на Луну, на…
- Сесть на Юпитер?
- Да, на Юпитер. - Михаил Петрович говорил неуверенно, чувствуя, что “дал маху”. - Разве нельзя?
- Милый юноша, - важно и с некоторым оттенком сострадания в голосе сказал Беньковский, - на Юпитер сесть невозможно, потому что… О, мой бог, ну просто потому, что негде!
- Негде? Что там, скалы? Поверхность расплавлена?
- Нет. На Юпитере нет скал. И нет расплавленной поверхности. На Юпитере нет ничего, поэтому и сесть негде.
- Ага… - Михаил Петрович растерянно глядел на всклокоченную бороду профессора. - Нет, ни черта не понял, простите.
Северцев подошел к нему.
- Ведь это большая планета, Миша. Понимаешь? Большая!
- Ну… понимаю. Большая. И что же?