— Сейчас они прорвут своими таранами цепь, — глядя на вражеские суда, довольно улыбнулся Снорри. — Вот тут-то мы и накинемся, время терять не станем, нас же куда как больше! На что они рассчитывают, ярл? На своих воинов, прячущихся за надстройками и щитами? Всего-то десять кораблей, пусть и больших… А у нас — сотни!
— Назад, Снорри! — внезапно побелев, воскликнул ярл. — Всем назад!
— Что такое, мой ярл?
— Это огненосные дромоны, Снорри. Помнишь, Никифор как-то рассказывал? Еще чуть-чуть — и они сожгут нас, как молния сухое жнивье! Назад, все назад!
Ладьи русов зашевелили веслами. Видно, многие уже знали, что такое огненосный имперский флот…
Кто-то успел… А кто-то и нет!
Красиво, как на параде, затормозив веслами, дромоны остановились точнехонько перед самой цепью и выплюнули из труб огненную смесь! Несколько неосторожно приблизившихся к цепи ладей вспыхнули, их экипажи с криками ужаса попрыгали в воду. Дромоны произвели еще один залп — и теперь запылало уже само море — огненосная смесь горела и на воде. Многие пытались сбить огонь веслами, но это лишь усиливало его всесокрушающий пыл.
Огромный боевой селандр — размером примерно как два дромона — медленно повернулся боком. Ухнули катапульты, и высоко над водой пронеслись сеющие смерть снаряды — глиняные амфоры, начиненные все той же смесью, «греческим огнем», как ее называли. Вслед за амфорами полетели тяжелые стрелы.
Одна из амфор разбилась прямо на носу флагманской ладьи Хельги. Вспыхнуло гудящее пламя. Бросив весло, Лашк зачерпнул шлемом воду, плеснул — пламя вспыхнуло еще больше, разлилось вокруг, попав незадачливому пожаротушителю на кольчугу. С воплем парень быстро стянул ее вместе с рубахой и прыгнул в воду.
— Парус! — приказал ярл. — Быстро накройте парусом пламя! И, заклинаю всеми богами, не лейте больше воды.
Дивьян перегнулся через борт:
— Ты как, Лашк?
— Уже не так горячо. — Силясь улыбнуться, Лашк подплыл к самой ладье. — А ну, дай руку.
В воздухе со свистом проносились стрелы.
Дивьян нагнулся еще ниже, протянул другу руку, впрочем, тому уже и не требовалась особая помощь: взявшись за борт, он подтянулся — мокрый, смеющийся… И вдруг вытянулся, как-то беспомощно дернув шеей. Огромная стрела, вонзившись точно между лопатками, вышла из груди, пришпилив его к борту, точно жука.
— Лашк!!! — Вскочив, Дивьян в ужасе обнял друга за плечи. Тот в последний раз улыбнулся и затих, исторгнув ртом черную кровь. Светлые глаза отрока недвижно уставились в даль.
— Лашк, — Дивьян не чувствовал, как текут по щекам горячие злые слезы.