— Память людей не забудет хевдинга, и асы подскажут имя героя, — со всей возможной торжественностью ответил ярл, не так давно узнавший о давнем происшествии от Конхобара Ирландца, собиравшего все сплетни при дворе покойного князя.
— Иди же в корчму, славный Хаснульф, — улыбнулся ярл. — И жди, я скоро буду, лишь отведу достойным родителям их сына, что был у меня в дружине. — Он кивнул на стриженую Алушу.
— Красивый парень, — кивнул воевода. — Ну, однако, буду ждать. Поскорей расправляйся с делами, и примемся пировать. В корчме однорукого Кивра, что у Торга. Да всякий покажет.
— Найдем, — помахав рукою, засмеялся ярл.
Усадьба боярина Всетислава щетинилась частоколом. За высокими, вкопанными в землю бревнами возвышались островерхие срубы. Среди покрытых снегом деревьев виднелись также крыши хлевов и амбаров. Подъехав ближе, Хельги заколотил в ворота.
— Кого там несет в этакую-то рань? — недовольно высунулся из надвратной башенки заспанный страж.
— Передай своему господину — ладожский правитель Хельги, сын Сигурда, желает беседовать с ним, как вчера договаривались.
— Хельги, сын Сигурда? — хрипло переспросили из глубины двора. — Что ж, входите. Я не ждал так скоро…
Хорошо смазанные ворота бесшумно распахнулись, и небольшой отряд ладожского ярла медленно въехал во двор. Почти у самых ворот в окружении большого числа вооруженных копьями и мечами людей стоял высокий седобородый человек в синем плаще-корзне — боярин Всетислав. Хельги спешился и, бросив поводья дружиннику, приветствовал хозяина усадьбы:
— Да будут твои стада тучными, а нивы полными колосьев, а душа твоя пусть да пребудет в мире.
— Мир и тебе, ладожский князь. — Боярин усмехнулся в усы и указал жестом на крыльцо, ведущее в хоромы. — Входите же! Ты и твои люди.
Алуша вдруг сделала попытку броситься к деду, Ирландец едва успел удержать ее, шепнул:
— Еще не время! Слишком уж много глаз…
— Я слышал, с вами приехал и воевода Хаснульф? — показал свою осведомленность боярин.
— Да, — Хельги кивнул. — Он чуть подзадержится с делами.
— Не стойте же на пороге, проходите в дом.
В жарко натопленной горнице ярко горели дорогие восковые свечи. Тянулись вдоль стен резные лавки, в центре, вокруг стола, стояли деревянные кресла, крытые золоченой ромейской парчою.
— Мы хотели б говорить с глазу на глаз, — без обиняков сказал ярл.
Всетислав кивнул:
— Внизу, в горнице, накрыты столы для ваших спутников. Впрочем, их так мало…
— Смею думать — мы приехали к другу.
— А ты смелый, князь! — усмехнулся боярин. — Хотя… все когда-то бывают смелыми. Отведай моего меда.