Несмотря на серьезный вид, с которым говорил Амеличев, в его голосе звучала ирония.
- Я местный, - ответил Рей. - Или - скажем так - почти местный.
- Ну? - На лице Амеличева явственно проступило недоверие.
- Мой дед уехал из Латвии в девятнадцатом году.
- Небось, был латышским стрелком?
- Землемером, - коротко и сухо ответил Рей, которого Амеличев уже начал раздражать.
- Понятно. Давай свои документы.
Рей вынул из кармана паспорт и трудовую книжку и протянул их начальнику охраны. Амеличев открыл паспорт, полистал и поднял округлившиеся от удивления глаза на Рея.
- Ты что, родился в Париже!? - спросил он, глядя на Рея, как на внезапно появившееся перед ним привидение.
- Так получилось, - ответил Рей, не имея ни малейшего желания вдаваться в подробности.
Но от Амеличева не так просто было отцепиться. Похоже, начальник охраны «Дерона» происходил из племени прилипал.
- А конкретней? - сказал с нажимом Амеличев.
- Отец был сотрудником посольства, - процедил сквозь зубы Рей.
- Ага… Это возможно. Мать у тебя тоже латышка?
- Нет, русская.
- Ну что ж, это уже лучше… - Амеличев начал листать трудовую книжку. - Да-а, братец… Это не трудовая, а целый роман в двух томах. Ты, я вижу, из породы «летунов», нигде долго на одном месте не задерживаешься. У тебя что, характер хреновый? Или ты большой лентяй?
- Насчет характера не знаю. В принципе, я человек тихий. А что касается других качеств… В этом вопросе трудовая книжка не показатель. Просто раньше я работал в основном на шабашках. Закончили объект, рассчитались, перешли на другой, месяц-два поработали, снова расчет… И так далее.
- М-да… - Амеличев сокрушенно вздохнул. - Ладно, пиши заявление…
Оформили Рея на удивление быстро. Уже через два часа он стоял у ворот предприятия, впуская-выпуская грузовые автомашины, большей частью фургоны и фуры. В напарники ему дали хмурого, неразговорчивого типа, которого кликали Жарун. Что это было - фамилия или прозвище - Рей не знал.
День до обеда тянулся словно канитель. Рей измаялся с непривычки и устал так, словно вагон угля разгрузил. Его тяготило и раздражало все: нещадное солнце, пыль, рев автомобильных моторов и даже хмурая физиономия Жаруна, который смотрел на Рея как на пустое место.
Сам Жарун устроился в холодке, под деревом. Он лишь наблюдал за действиями Рея, да проверял и проштамповывал пропуска, которые предъявляли водители и экспедиторы. Эти бумаженции приносил ему Рей, хотя до ворот было не более десяти шагов.
«Похоже, этот хренов «дед» держит меня за «салабона», - злобно думал Рей. - Вот сука! Ну, ничего, потерпим маленько…»