Архаров потребовал разъяснений от Никодимки.
Тот подтвердил, что хозяйка по-байковски разумеет - от Ивана Ивановича нахваталась, он со своими людьми только так и разговаривал, хотя обычной речью тоже мастерски владел и даже, сказывали, сочинял песни. То, что Марфа в бреду заговорила на языке воров и мазуриков, означало, что ее сведения имели секретный характер. Герасим, очевидно, был человеком, от коего получены три меченых рубля. А вот «негасим» - это, скорее всего, было еще одним байковским словечком.
– Так ты ни единого словечка не знаешь? - спросил Левушка дармоеда.
– А откуда бы мне знать, когда хозяйка, царствие ей небесное, меня уж много спустя после Ивана Ивановича в сожители взяла?
Архаров дал Никодимке хороший подзатыьник, добавив:
– Не каркай, дурак. На свою голову накаркаешь.
– А вдруг не «искомай», а «искомый»? - предположил Левушка. - То есть, подлежащий отысканию?
– Уймись, - велел Архаров.
Оставив домыслы и отправив Никодимку обратно тосковать в каретный сарай, Левушка заговорил уже серьезнее и подтвердил догадку Архарова, что лишь мортусы с чумного бастиона могут тут что-либо разобрать. Хотя и усомнился в их правдивости: святое ж дело - обмануть барина, да еще офицера, да еще гвардейца.
Тем не менее решили ехать к этим толмачам и добиваться от них толку.
Именно ехать - к большому удивлению Левушки, знавшего сомнительную любовь приятеля к лошадям. Но Архаров за две недели, прошедшие с достопамятного орловского решения взять в Москву гвардию, наездил верст больше, чем за всю полковую жизнь в манеже, и смирился с верховой ездой - не карету же было требовать у Еропкина.
Когда выезжали, догнал Никодимка.
– Вспомнил, ваши милости, вспомнил! - вопил он.
– И что ты такое вспомнил? - спросил с высоты седла Архаров.
– Чунаться - значит Богу молиться!
Архаров и Левушка переглянулись.
– Сдается, Марфа либо бредила, либо просила тебя по ней панихиду отслужить, - сказал Левушка.
– Ага, панихиду за рябой оклюгой.
– Доподлинно, Стоду чунаться значит Богу молиться! - настаивал Никодимка, рысцой сопровождая всадников. - Хозяйка так шутить изволила, царствие небесное ее непорочной душеньке!
– Аминь, и убирайся с глаз моих, пока я тебя не зашиб! - прикрикнул на него Архаров. Левушка же фыркнул - Марфина непорочность показалась ему несколько преувеличенной.
К Зарядью ехали знакомой дорогой - по набережной, под Кремлем. По пути Левушка предавался толмаческим домыслам.
– Не масы, а мазы, то бишь мазурики, - рассуждал он. - Может, оберегаться от кого-то надобно?
Архаров же молчал. Он внутренне готовился к беседе с мортусами. Нужно было так повернуть дело, чтобы у них не возникло соблазна соврать. Для оплаты их услуг деньги имелись - но кто поручится, что мортусы, закоренелые злодеи, скажут правду? Один только Федька, по мнению Архарова, злодеем не было - так поди его укарауль!