Именно Диана-Маша и подняла тревогу:
– Внимание! Машина, к нам. И непростая…
Двое бойцов – охрана штаба – приготовили оружие. Обер-инквизитор вышел из кабинета, взглянул на монитор наружного наблюдения.
– Все в порядке. Наши.
Ушлая Маша, подумал Юзеф. Сразу засекла, что рессоры «Чероки», хоть и усиленные, проседают куда ниже, чем положено. Нечего ей в курьерской службе делать, грех зарывать таланты… Ну ладно, все в порядке, Алексей добрался без эксцессов.
Юзеф вернулся в кабинет, бросив на ходу:
– Сейчас прибудет человек. Сразу – ко мне.
Уселся в огромное вращающееся кресло, сделанное на заказ и привезенное с собой. Окинул взглядом документы, приготовленные для этого разговора. Диаграммы количества раскрытых тенятников – прирост в последние годы шел по экспоненте. Результаты экспертиз, выявлявших неизвестные ранее свойства у продуктов теневой эволюции. Карта с нанесенными местами их обнаружения – значки на ней расходились от центра, как круги от брошенного в воду камня.
Центром оказалось Царское Село.
Напоследок Юзеф оглянулся – за спиной висела авторская копия картины Васнецова, тоже привезенная с собой. «Княгиня Ольга». Он любил разговаривать со священниками, имея за спиной это полотно, написанное в виде иконы (хотя РПЦ никогда не признала бы ее за таковую). Святая и равноапостольная княгиня смотрела хищно, скривив губы в жестокой усмешке. Картина была немым упреком другим. Немым оправданием Юзефу.
Дверь раскрылась. Человек остановился на пороге. Худощавый, невысокий, в простой черной рясе. Выглядел он гораздо старше Юзефа, хотя был почти его ровесником.
– Я приехал, Юзик, – сказал человек и неуверенно шагнул вперед.
Обер-инквизитор понял, что графики, диаграммы и карты не потребуются. Что картина привезена зря.
Человек был слеп.
Дела минувших дней – XIII
12 апреля 1918 года. Птица Феникс
В Москве стреляли.
Ленивый перебрех винтовок, нечастые пулеметные очереди. Совсем уж редко бухала трехдюймовка.
Потом, годы спустя, в этот день над Москвой часто будет греметь канонада, отмечая полет к звездам улыбчивого и фотогеничного русского паренька. Но нынешняя пальба не была провозвестницей тех праздничных залпов. Просто в этот день большевики размежевались с очередным временным попутчиком. С анархистами. Остались левые эсеры – последние союзники, с кем можно было поделиться ответственностью за октябрьский переворот и его последствия. Этим союзникам история и ВЧК отпустили еще почти три месяца…
Но один невидимый миру праздник начал свой отсчет дат именно с того дня, под звуки пальбы из особняков, зачищаемых от братишек-анархистов.