Он наклонился над тварью. Всматривался в глаза, пытаясь разглядеть проблеск разума… Но видел лишь взгляд смертельно опасного животного. Лесник не знал и не хотел гадать: способен ли пройти приступ агрессивного бешенства, а дамочка стать относительно вменяемой, вроде Матрены-Инги Заславцевой? Или перед ним лежит отход производства, которому в любом случае предстояло отправиться на дно водоемчика под городом Сланцы, или в аналогичное укромное место?
Разницы никакой. Для пса Господа — никакой.
Пойми, если ты хоть что-то еще способна понять, что у меня нет ненависти к тебе, ни малейшей… Ты такая, какая есть. Тебя сделали такой — тварью, жаждущей крови, жаждущей убивать. И меня, по большому счету, СДЕЛАЛИ — чтобы убивать подобных тебе. Сегодня не повезло тебе. Когда-нибудь не повезет мне. Умри с миром!
10.
Кровь ударила высоким фонтаном, и хлестала на удивление долго.
11.
Лесник швырнул окровавленный Дыев нож под ноги Александру.
— Стриж! Текст клятвы, живо! — крикнул Алладин. Затем растерянно взглянул на Лесника. — Черт, за всей суетой про псевдоним для Светлова не подумал…
Рабочие псевдонимы оперативники получали сразу после «клятвы на клинке» — после чего по имени-фамилии их называть переставали. Обычно псевдоним был напрямую связан с предшествовавшей клятве операцией. Андрей Урманцев, например, стал Лесником после акции в одном лесничестве под Красноярском, где работал обходчиком очень неприятный человек. Вернее, не совсем уже человек…
— Нет мыслей светлых? — спросил Алладин. — Насчет псевдонима?
Губы Лесника искривились, словно он хотел сказать нехорошее слово. Но ничего не сказал. Молча развернулся и пошел в сторону озера. Закатное, багрово-красное солнце еще проглядывало сквозь деревья на дальнем западном берегу — и окрашивало воды Улима в кровавый цвет… Лесник шел и думал, что Юзеф прав: их проклятую работу необходимо делать, но нельзя полюбить. Никому. Никогда. Даже такие вот Светловы любят лишь себя в роли инквизиторов… Если вообще способны кого-то любить…
Кто сказал, что мы псы Господни?
Мы волки, едва прирученные волки, и Господь давно о нас позабыл…