Жена стала презирать меня за то, что Тито слишком игриво приветствовала друзей нашего дома; за то, что моя собака любила носиться по лужам, а потом, вся покрытая грязью, беспечно мчалась через наши лучшие комнаты; за то, что Тито часто огорчала нас несоблюдением гигиенических правил, если нам случалось забыться или своевременно не выпустить её во двор. Словом, она совершала сотни маленьких прегрешений, которые собака волчьих кровей не позволила бы себе ни при каких обстоятельствах. Кроме того, моей супруге не нравилось, что у Тито не было личной жизни, что она лишь бездушная тень хозяина. А видеть, как она целый день лежит подле стола, с мольбой в глазах ожидая очередной прогулки, — это, по словам жены, слишком сильное испытание для человеческих нервов… Тень! Бездушная! Да ведь Тито — это сама собачья душа! Я платил жене той же монетой. Насколько я могу судить, нельзя держать собаку, которую только с известным риском можно брать с собой на прогулку. Ведь собака и создана для того, чтобы слушаться хозяина. А Пиги, вопреки всем своим прекрасным качествам однолюба, сразу же убегает от своей хозяйки, стоит им попасть в лес. Был ли хоть один случай, чтобы жена вернулась с прогулки в сопровождении своей собаки? С таким же успехом она могла бы завести себе сиамскую кошку, которая ещё более независима, чистоплотнее собаки и, кроме всего прочего, не должна… притворяться кошкой. Пиги вообще не собака! В ответ я неизменно слышал, что Тито — тоже не собака, или в лучшем случае супруга принимала оскорблённую позу в духе сентиментального викторианского романа.
Эти стычки, в шутливом тоне которых была и доля серьёзности, привели к наиболее естественному компромиссу. Сын Тито, которого я назвал Буби, женился на Лиги. Произошло это помимо воли моей супруги, которая, как и следовало ожидать, хотела получить чистокровных щенков. Но здесь она встретила неожиданное препятствие, проявившееся в новом, дотоле неизвестном нам свойстве собаки волчьего происхождения — в однобрачной верности самки своему единственному избраннику. Жена исходила все венские улицы вместе со своей Пиги в надежде, что та найдёт, наконец, кавалера своей же породы. Но все было напрасно — Пиги свирепо огрызалась на всех претендентов. Она стремилась только к своему Буби и, наконец, соединилась с ним. Вернее, он добился её, разломав толстую дощатую дверь, за которой скрывали от него Пиги.
Так возник наш питомник эльзасско-китайских щенков. Случилось это исключительно из-за верной любви Пиги к своему огромному добродушному Буби. Читатель должен быть признателен мне за совершенно правдивое изложение событий. Не скрою, у меня было искушение написать: «После тщательного анализа положительных и отрицательных качеств собак волчьих и шакальих кровей я пришёл к выводу, что необходим эксперимент по скрещиванию для комбинирования лучших особенностей обеих пород. Успех превзошёл все ожидания. Хотя известно, что скрещивание обычно ведёт к сохранению отрицательных качеств, свойственных родителям, в данном случае в значительной мере удалось доказать обратное…». В отношении успешного исхода моего предприятия это утверждение было бы совершенно справедливо. Однако ещё раз должен признаться, что все остальное случилось без всякого предварительного плана.