- Уф! - выдохнул Чарли. - Отложим разговор до переменки.
- Согласен, - откликнулся Фиделио. Выманить Оливию из компании подружек мальчикам удалось только под конец перемены, во время которой все ученики академии, как всегда, прогуливались по заснеженному саду. Оливия помчалась к друзьям, и на белизне снега ее розовые высокие ботинки на шнуровке, усеянные стразами, выделялись особенно ярко.
- Краска уже почти стерлась от снега, - пожаловалась она, поднимая левую ногу и демонстрируя носок розового ботинка, вылинявший до скучного серого цвета.
- Слушай, будь другом, окажи услугу, - без предисловий начал Чарли.
- Что? - Оливия с сожалением опустила ногу обратно в снег. - Какую?
Чарли уже достаточно хорошо знал Оливию и понимал, что, пока ей не объяснишь суть дела, она и пальцем не пошевельнет. Значит, надо рассказать ей все про Генри Юбима. Что он и сделал - по возможности лаконично.
Рот у Оливии приоткрылся, большие выразительные глаза стали еще больше.
- То есть ты хочешь сказать, что он ну вроде как вжикнул из прошлого сюда, к нам?
- Именно. - Чарли нервно глянул через плечо. Ему показалось, что за кучкой ребят с музыкального прячется Билли Гриф. - Но понимаешь, пока мы не выяснили, как ему помочь, хорошо бы все это держать в секрете. Мне еще надо найти ему какой-нибудь еды.
- Ага, и мы решили, что Чарли вполне может протащить ему наши порции с ленча, на большой перемене, - туда, в башню, - подхватил Фиделио. - Только для этого нам нужно, чтобы ты задержала Манфреда с Азой в вашей столовой. Хотя бы на пару минут.
- Проще простого, - охотно кивнула Оливия. - Положитесь на меня.
В морозном воздухе разнесся звук рожка, и Оливия замелькала розовыми ботинками обратно к подружкам.
- Раз она пообещала, значит, сделает, - заверил друга Чарли. - Оливия еще ни разу не подводила.
Завтракали все ученики академии в одном зале, а вот на ленч художники, музыканты и актеры расходились по трем отдельным столовым. В театральной было шумнее всего, а о дисциплине и речи не было. Манфред из кожи вон лез, чтобы запретить ребятам с театрального наряжаться в эксцентричные костюмы, но все его усилия шли прахом, поскольку учителя с театрального позволяли своим подопечным выпендриваться, как им вздумается. К величайшему недовольству Манфреда, эти педагоги не только не запрещали такое пижонство, но, напротив, всячески ему потворствовали, считая, что шляпы с перьями, цветами, фруктами и ушами, десятисантиметровые каблуки, ботфорты со шпорами, а также грим радужных расцветок - самое то. Миссис Маек, глава театрального, держалась того мнения, что самовыражение и развитие артистического темперамента - превыше всего, в том числе и школьных правил. Ученики радостно старались соответствовать. Манфред только зубами скрипел от ярости, да все без толку, поэтому он отводил душу на бедных художниках и музыкантах - как вот сегодня на девочке в вывернутом плаще.