Прижимая к себе рюкзачок, Марк думал о скульпторах, создававших эти чудеса. Ему казалось, что он проникает в их мысли. Казалось, каждая деталь, каждый угол приоткрывали какую-то сторону их сознания, их существования, их наваждений. Эти мысли заставили его вспомнить о Реверди и о его ночной империи.
«Ищи фреску».
Вот место, которое он имел в виду! Речь шла о шагающих воинах с этих барельефов, чьи лица были обращены в сторону владений пчеловода.
Да, можно не сомневаться; мед где-то рядом.
Марк нашел пасеку метрах в пятидесяти от барельефа, за группой высоких бавольников. Два грязных домика, стоящих в форме буквы «Г», с крышами, покрытыми сухими листьями. Вывеска гордо гласила: «Лесная лаборатория». Слева десятки деревянных ящиков на подставках — ульи. Вокруг жужжали тучи пчел.
Мальчуганы, ловкие, как дикие кошки, плясали, крутились, бегали между рядами ульев, состязаясь в скорости с насекомыми. В центре этой толпы Марк заметил фигуру человека, ростом не выше ребятишек, но явно принадлежащую взрослому человеку. «Владыка золота». На первый взгляд это высокопарное прозвище ему совершенно не подходило. Согбенный, худой как скелет, голова замотана старым саронгом, покрасневшим от латеритной пыли. Поверх этой тряпки красовалась соломенная шляпа, с которой свисал обрывок зеленой сетки для пинг-понга, закрывавший лицо.
Человек приблизился к Марку и откинул сетку с обветренного морщинистого лица. Дети шли за ним. Один в башмаках без шнурков, другой в пиджаке из ткани «под твид», подвязанном веревочкой, третий в плаще на голое тело. Лица у всех занавешены такой же зеленой сеткой. Азиатская версия «Генералов песчаных карьеров». Подойдя к Марку, они, как по команде, подняли свои сетки. У всех были одинаково хитрые глазенки.
Марк представился по-английски. Пчеловод, видимо, заметил акцент и ответил на французском. На таком французском, который учили в школах давным-давно.
— Я счастлив, месье… Меня зовут Сом.
Его лицо, похожее на сосновую шишку, лучилось лукавой улыбкой. Мальчишки вокруг него беспрестанно визжали, толкали его. Он расхохотался, обнажив зубы, половина из которых оказалась из золота.
— А это сыновья и внуки. После определенного возраста жизнь без детей становится скучной. Жить только для себя — это так грустно. Вы не находите?
Марк неуверенно кивнул. Дети, с которыми он имел дело в последние годы, как правило, лежали в ящиках из нержавеющей стали в морге. Убийства. Педофилия. Инцест. И так далее.
Чтобы избежать каких бы то ни было вопросов о собственной семье, он сразу заговорил о смерти Линды Кройц, беспрестанно размахивая руками, чтобы отогнать пчел. Сцена напомнила ему Камерон-Хайлэндс: он шел все по тому же кругу.