— А что у тебя в качестве образца? Марк вложил ему в руку свой шприц.
— Взяли пункцию из легких.
— Черт!
Марк начал решительным тоном:
— Если тебе это сложно… Кантамала помахал своей сигаретой: .
— Приходи через два часа.
Марк устроил себе наблюдательный пункт за столиком уличного ресторана. Оттуда он мог видеть закрашенные окна лаборатории, и это его успокаивало, как будто Кантамала мог удрать с «его» уликой.
Он заказал чай. Кофе его желудок уже не выдерживал. В этот момент голова у него была совершенно пуста. Он устал от такого обилия размышлений, открытий, тревоги. Он просто прокручивал в сознании строфы из «Песни песней»:
Кто эта, восходящая от пустыни,
как бы столбы дыма,
окуриваемая миррою и фимиамом,
всякими порошками мироварника?
Он ждал только этого. Определить духи или благовония, которыми пользовался Жак Реверди. И тогда — он был в этом уверен — случится чудо.
Эта последняя информация замкнет круг, придаст некую завершенность всей композиции.
Он повторял это себе снова и снова, как молитву. Но без веры. Загрязненный воздух, жара, усталость превратили его в сомнамбулу.
Очнувшись от своих заклинаний, он посмотрел на часы. Два часа уже прошли, а он этого и не заметил. На улице ничего не изменилось. Рынок по-прежнему изрыгал невыносимые запахи, машины по-прежнему выбрасывали свои ядовитые газы. Марк на подгибающихся ногах поплелся к лаборатории.
— Ты что, издеваешься?
Химик с неизменной сигаретой во рту казался взбешенным.
— Что ты там нашел?
— Ничего.
— Как это «ничего»?
— Никаких следов загрязнения, никаких инородных субстанций.
—Это невозможно… Образец взят из легкого. Он…
— Тут я тебе верю. Но твой парень умер не от отравления. Он умер от асфиксии.
Марк поднял глаза: человек словно плавал перед ним.
— В твоем шприце содержится миоглобин, молекулы мышечного вещества, фиксирующие газы. Я провел анализ. Содержание углекислого газа восемьдесят процентов. Я не хочу иметь с этим ничего общего.
Марк не нашелся что ответить. Кантамала продолжал, попыхивая сигаретой:
— Никакой интоксикации нет. Твой парень ничего не вдохнул. Совсем ничего. Именно от этого он и умер. Задохнулся. Но это не значит, что его задушили подушкой. Никаких следов травмы. Ни малейших признаков выпота в плевру: желтоватой жидкости, которая появляется вокруг легкого после насильственной смерти. Нет: твой парень умирал медленно, из-за нехватки кислорода, вдыхая свой собственный углекислый газ.
Улица уходила из-под его ног. Химик повысил голос:
— Не знаю, в какие игры вы играете, но я в этом больше не участвую. Это не имеет ничего общего с экологией. Это убийство, доходит?