Марк отступал к краю тротуара, среди машин, прилавков, прохожих. Его полностью захватила ошеломляющая истина.
Орудием убийства был не нож.
А сама хижина.
Комната Чистоты, превращенная в душегубку.
Вот фирменная марка Реверди.
Мастер апноэ убивал своих жертв, лишая их кислорода.
Вместе с толпой Марк поднялся по улице Пран-Нок до остановки речных трамвайчиков. Там он снова нашел свою скамейку у решетки, сел и попытался сложить последние элементы мозаики.
Наконец-то он мог в мельчайших подробностях представить себе modus operandi убийцы.
Сначала тот завлекал жертву в хижину с полностью законопаченными щелями. Там терпеливо ждал, пока не исчерпается весь запас кислорода, содержавшийся в Комнате. Сколько времени длилась эта пытка? По меньшей мере часы. Может быть, даже дни…
Марк представлял себе женщину с заткнутым ртом, связанную, дышащую со все большим трудом, чувствующую, как ее легкие заполняются ядовитой углекислотой. Жак Реверди наблюдал за ней. Он любовался работой смерти. Сидя по-турецки в противоположном углу хижины, наслаждался беззвучным криком девушки, видом ее завязанного рта, ее открытой шеи…
В какой момент он начинал резать ее тело? Без сомнения, пока длилось это ожидание. Но, в отличие от прежних предположений Марка, он не сразу открывал ее раны. Подготовив жертву, он предоставлял ей задыхаться, а уже потом выпускал из нее кровь.
В этом пункте что-то не складывалось. Ведь для того, чтобы человек задохнулся, требуются часы: как же выдерживал сам Реверди? Продолжительность ожидания превосходила — и намного — его способности задерживать дыхание. Внезапно в мозгу Марка словно встала на место последняя деталь головоломки: он вспомнил баллон для погружений, который видел в первой, а потом во второй хижине. Тогда он не обратил на них внимания, но ведь этим баллонам отводилась своя роль. Пока жертва агонизировала, убийца дышал сжатым воздухом, сжимая губами клапан кислородного аппарата.
На этом этапе женщина превращалась в своего рода барометр для определения состава воздуха. По ее конвульсиям, по тому, как она задыхалась, Реверди оценивал содержание кислорода. Каждый ее немой крик, ее хрип становился показателем приближающейся чистоты. Когда жертве оставалось жить лишь несколько секунд, тогда Комнату можно было считать готовой.
Реверди мог переходить к действиям.
Он срывал маску и переставал дышать.
Вот в чем таилась невероятная правда: Реверди не боялся этой камеры смерти, потому что умел задерживать дыхание на долгие минуты. Чистота хижины была «его» чистотой.
Марк еще раз вспомнил слова доктора Норман о том, что место преступления является своего рода продолжением личности Реверди. Тут психиатр опять оказалась права. Комната Чистоты становилась проекцией его тела. Его существо, его сила распространялись до стен хижины.