Началось все в двух местах. Стрелецкие слободы бурлили. Бывшие воины с рассветом вывалились на улицы. В своих старых форменных кафтанах, у кого остались - при саблях, наиболее запасливые - с пищалями, копьями, бердышами.
Стрельцы собирались кучками, те сливались, превращались в толпы. Повсюду велись разговоры, висела ругань в адрес бояр и иноземцев. Затем тут и там послышались призывы. Толпа была уже подготовлена. Осталось взбудоражить ее как следует, превратить в грозную стихию, которая сметет всех врагов на своем пути.
Но стрелецкие слободы - не вся Россия, и даже не вся Москва. Город еще ничего не ведал, продолжал вести размеренную жизнь. Лишь на другом конце, в районе Кремля, уже происходило нечто из ряда выходящее.
Прийти к какому-нибудь решению бояре не смогли. Пока собрались, еще не понимая серьезность ситуации, пока в сердцах обвиняли друг друга, а потом поглядывали на обвиняемых в надежде, что те найдут выход, затем - искали его уже сами. Те, кто был здесь, прекрасно знали, что уж им-то пощады не будет. Поэтому договариваться с бунтовщиками не собирались. И решиться на что-нибудь не могли.
– В поле я бы победил любую толпу. В городе у меня сейчас нет сил, - заявил вызванный под утро Гордон и тут же ушел, распоряжаться предоставленным под его руководство Бутырским полком.
Спустя довольно короткое время Кремль принял вид осажденной крепости. На стенах повсюду маячили фигуры солдат. В амбразуры выглядывали орудия. Другие орудия спешно подымались на положенные места. Все ворота были закрыты.
Чуть позже напряжение от Кремля и стрелецких слобод перелилось на остальной город. Почувствовавшие тревогу бояре по кратком раздумьи или отправлялись в Кремль, или готовились защищать свое добро в разбросанных по всей Москве усадьбах.
Улицы тут и там перегородили рогатки. За ними виднелись солдаты из новых полков. Неопытные, непривычные, они отнюдь не излучали уверенность и силу. Стояли потому, что были поставлены, да про себя молились, чтобы пронесло.
Новости разносятся быстро. В стрелецких слободах, где все продолжали готовиться да раскачиваться, весть о затворенном Кремле и заставах на дорогах вызвала небольшую панику. Мол, всё, проворонили, промедлили, а теперь куда соваться?
Настроение заколебалось. Одни кричали, что надо расходиться по домам. Простили за Азов, простят и вдругорядь. Другие - все равно помирать между Доном и Волгой, а тут ударим дружно и обеспечим себе хорошую житуху. Спорили так, что едва грудь в грудь не сталкивались. И постепенно сторонники немедленного мятежа стали перевешивать.