Глядя на поручика, солдаты опустили ружья. Раз лается, может, все и обойдется миром. Или поручик уступит знакомым, или знакомые поймут, что здесь им не пройти, и отправятся искать другую, свободную, дорогу.
Между разговорами толпа напирала, словно составляющие ее люди желали получше расслышать суть перебранки. Еще нажим - и рогатки разошлись.
Поручик наконец спохватился.
– Назад! - рявкнул он, выставляя перед собой протазан.
Но куда там! Задние напирали, и теперь передние не смогли бы выполнить приказ, даже если бы имели такое желание.
Но желание у стрельцов было другое: пройти. Поручик замахнулся протазаном, сделал выпад, и острие слегка ранило оказавшегося прямо перед ним Ваську. Не столько ранило, сколько оцарапало, и все равно Васька громогласно взвыл:
– Убили! Православные, отомстите!
Крик оказался последней каплей, тем самым толчком, которого не хватало толпе для ее кровавых дел.
Растерявшиеся солдаты не смогли оказать сопротивления. Ружье без багинета - дубина. Но ни дубинами от толпы не отбиться, ни багинет быстро в дуло не вставишь. Стрелять без команды никто не стал. И Протазан был вырван у поручика, и незадачливый офицер сразу скрылся в толпе. И тут же пришла очередь солдат.
Справедливости ради, многие из них отделались побоями да утратой оружия. Стрельцы еще не озверели до той стадии, когда человек готов убивать всех без разбору. Тем более людей подневольных, в сущности ничего не сделавших.
Количество трупов не играло никакой роли. Теперь стрельцы были повязаны кровью, и отступать им стало некуда. Дорога же на Кремль была открыта.
Шедшие разной дорогой отряды соединились неподалеку от Кремля. Теперь вид у стрельцов стал более грозным. Если из слобод они выходили кое-как вооруженными, то теперь разгром многочисленных застав дал им солдатские фузеи. Если же к этому добавить разгромленный походя цейтхауз одного из новонабранных полков, то ружья и пищали разных систем имел, наверное, каждый третий, да и остальные выступали отнюдь не с дрекольем. Сабли, шпаги, копья, бердыши в век, когда скорострельность была низкой, тоже кое-что значили в умелых руках.
Увы, для штурма требовались еще и пушки. А главное - готовность умирать. Ворота оказались заперты, без лестниц на стены не залезть. Сунулись было вплотную, но наверху появился Гордон в кирасе и прокричал:
– Всем отойти! Буду стреляйт!
– Нам токмо челобитную прочесть! - прокричали в ответ из толпы. - Откройте ворота! Мы зачитаем и уйдем!
Гордон остался непреклонным. Не то что ворота, калитку открывать не захотел.
– Читай так. Мой слушайть!