Да мало ли что? В ответ на просьбу поделиться прочими изделиями я отвечаю, что все они нуждаются в доводке и потому на продажу выставлять их явно преждевременно. Вот, как только, так сразу. По настоящей цене.
Такой язык мои собеседники понимают и смотрят на меня с уважением.
– Как вы знаете, я еду с посольством до Европы, а потом навещу Англию. Заодно могу поговорить о вас с королем. Нашей стране нужны такие люди. Думаю, полное прощение и дворянство вам обеспечены. А там с вашими способностями вы сумеете забраться на самый верх, - пытается соблазнить меня толстяк.
– Видите ли, в этом случае я, французский дворянин, буду вынужден прямо или косвенно воевать против своей родины. Точно так же как во Франции я связан словом не воевать против вас. Поэтому мое пребывание в России в данный момент является самым лучшим выходом для всех. - Сей логический пассаж я придумал давно - специально для такого случая.
– Да… - тянет толстяк.
Лорд и сэр переглядываются. Возражения подорать трудно. Зато мои слова звучат намеком на дальнейшее сотрудничество. Даже вкладывать ничего на надо. Петр оплачивает наши опыты, а результаты довольно быстро попадают в Англию.
Блаженны верующие!
Меня радушно приглашают отобедать. Отказаться неудобно, да и что в том плохого?
Я как-то забыл, что в европейских семьях обедают совместно с женщинами. А может, напротив, подсо! знательно помнил об этом.
Мэри входит в столовую, и я чувствую себя там словно мне нанесли нокаутирующий удар. На меня она почти не смотрит. Я тоже стараюсь не пялиться на ее бледное и такое притягательное лицо. Только смотри, не смотри… Буквально каждой клеточкой ощущаю присутствие молодой леди, и то, что она точно так же чувствует меня. Какая-то странная, диковинная связи делает ненужными даже взгляды. Обед превращается в изощренную пытку. Кусок не лезет в горло, я постоянно боюсь что-нибудь пролить или уронить, корю себя, словно укорами можно что-то исправить.
А ведь она вроде бы должна быть замужем. Да и я не свободен. Мы уже причинили друг другу столько мучений, что должны испытывать жгучую ненависть!
Если бы все было так просто!
За столом говорит главным образом толстяк. Порою - лорд. Я лишь несколько раз вставляю какие-то замечания. И упорно молчит леди Мэри.
Я не имею права ее мучить, не хочу мучиться сам, а ничего иного наши встречи принести не могут.
В конце концов я не выдерживаю пытку. Сразу после обеда я встаю, ссылаюсь на дела и торопливо ухожу из дома посланника. Но на прощание, согласно этикету, еще раз припадаю губами к девичьей руке, и земля уплывает из-под ног, как палуба во время крепкого шторма. Так и выхожу, слегка пошатываясь и не поднимая: плохо мне, а может, наоборот, - хорошо?