Шиковать я не стал. Не стоит казаться богатым, когда вокруг полно бедных. Вводить во искушение малых сих, потом самому жалеть об этом.
Так, заплатить чуть больше, чтобы целовальник из благодарности и в надежде на повторные чаевые был поразговорчивее.
– Послушай, что происходит в городе? Стрельцы повсюду разгуливают. Многие при оружии. - Сабли-то у стрельцов были при себе почти всегда, но тут большинство держало в руках знаменитые бердыши да! пищали.
– Бузят потихоньку, - коротко отозвался целовальник.
Я налил себе из жбана полную ендову и залпом осушил ее до дна. Все-таки настоящий квас - великая! вещь! В отличие от пива, он не расслабляет, не туманит мозги. Зато жажду утоляет похлеще любого из напитков. А уж перепробовал я напитков немало.
Я положил перед целовальником еще одну монету.
– Чем недовольны-то? Я слышал, их вообще распустить хотят. Или им служба нравится?
Монета исчезла со стола, а целовальник заметно подобрел:
– Какое "нравится"? Вот ежели как раньше, в Москве… Промыслы, месяц в году послужишь… Но и положение терять не хочется. Тут сразу податей столько будет - волком взвоешь. - Целовальник явно не знал, как ко мне обращаться.
Военным я явно не был. Но и на простого купца не тянул. Одет был в немецкое (точнее, французское) платье, при шпаге. Разве что под камзолом укрывал пару пистолетов. Но их целовальник видеть не мог.
– Пусть идут в новые полки. Там жалованье вроде даже больше. Нельзя же все сразу…
– Вчера бумага пришла, - наклонился к моему уху целовальник. - Все стрелецкие полки из Азова направляют к литовской границе. Польского короля поддерживать.
Я едва не выругался. Они там совсем охренели?! Решили же раскассировать, так чего теперь?
Справедливости ради, с набором солдатских полков по извечной привычке здорово проваландались, и только сейчас дело едва стронулось с места. Добавить время на учебу и прочее - получается, что кроме пяти знаменитых полков, включая Кабановский, выставить в поле некого.
– А роспуск? - вопрос был глуп, и я сам знал это.
– Задержали. Мол, сослужите последнюю службу и тогда идите на все четыре стороны.
А служба та может длиться и полгода, и целый год. Да еще лето потихоньку подходит к концу, и приказ отправляться невесть куда и месить в этом "где-то" грязь энтузиазма не вызывает.
Только кто когда спрашивал солдат, хотят они или нет? Даже мне подобная постановка вопроса кажется глупой.
– Так пойдут или нет? - Я выложил еще одну монету.
– Кто ж знает? Ходят, спорят, ругаются. - Целовальник вновь наклонился к моему уху и произнес совсем уж тихо, на самой грани слышимости: - Они бы, может, что и задумали, но тут солдат полно. Опять-таки поместная конница.