– Он командир. Без его санкции ничего не сделаешь. Ладно, сейчас схожу…
– Если убрать боковые орудия, то корабль станет уязвим при атаке сбоку, – произнес молчавший до сих пор Хьюго. – Может, стоит установить компенсаторы импульса в точках, диаметрально противоположных боковым орудиям, и синхронизировать их? Обыкновенная реактивная струя, например, выпущенная из баллона с газом, может погасить нежелательный импульс, полученный при стрельбе.
– Прекрасная идея… – поддержал андроида Сергей. – Соорудить и отладить такое устройство несложно, а челнок получит дополнительную защиту с бортов. Можно еще придать струйным компенсаторам возможность поворота на небольшой угол, – тут же начал развивать он подхваченную мысль, – и тогда начнется медленное вращение корпуса.
– Что это даст? – спросил Вадим, который пока что рассматривал все нововведения с точки зрения пилотирования.
– Снаряды пойдут не в одну точку, а будут расходиться по окружности. Заградительный огонь.
Вадим сел на пустой перевернутый ящик.
Развороченное нутро шаттла, военный тягач, наполовину въехавший в ангар, старые, востребованные с консервационных складов орудия, технические споры – все это плохо укладывалось в голове, создавало какую-то отчужденность от событий, словно все происходило не с ним…
Ведь еще вчера был обычный нормальный день, да и утро начиналось по-человечески…
Посмотрев на Хьюго, который, взяв обычный белый маркер, уже чертил на обшивке грузопассажирского орбитального челнока примерные места для установки струйных компенсаторов, он понял, что вчерашний день навек канул в прошлое, – все изменилось внезапно, но надолго.
Сидя на перевернутом ящике и глядя, как андроид водит маркером по броне сугубо гражданского космического корабля, Вадим Нечаев не понимал, что именно сейчас, здесь происходят события, которые потом будут названы историческими, о которых напишут сотни книг…
Нет. Он не понимал этого, как не мог предвидеть своей судьбы, лишь подспудно ощущал надвигающуюся на него неизбежность, словно в душе росла, ширилась пропасть между этим мигом и всем, что было раньше, как будто расползалась в душе полоса отчуждения…
Были на Кьюиге такие зоны, где раньше происходили столкновения между воюющими сторонами. Земля там до сих пор носила шрамы сражений, была изрыта воронками и ходами сообщения, никто не жил на этих территориях, хотя там, причудливо смешавшись, прижилась и завезенная с Земли, и местная флора…
Он подумал об этом вскользь, ощущая полную растерянность. Растерянность и отчужденность – эти два чувства, однажды поселившись в душе Вадима, остались в ней надолго, до первого настоящего боевого вылета.