Старший опер с участковым обменивались колкостями, а Лосев шагал, отстав на полкорпуса от разговорчивой парочки, и курил папиросы одну за другой, насыщал организм никотином впрок.
Предназначенное на снос строение, в коем отыскалась лежка гражданина БОМЖ и З, представляло собой бывший жилой дом в три этажа с одной парадной, с дюжиной дыр - оконных проемов на обветшалом фасаде, с рыжей от ржавчины мятой крышей. Заброшенный дом стоял на отшибе, в окружении луж и лужиц, прошлогоднего сухого бурьяна и свежего мусора.
– Бардак! - походя пнул ботинком мусорную кучу участковый. - Найду, который ЖЭК сюда это сгрузил - всю контору на пятнадцать суток посажу.
– Недавно загадили, - принюхался Панасюк. - Недельки полторы назад.
– Пахнет от мусора отвратительно, - поморщился Лосев. - Запашок отпугивает юных тимуровцев, вот бомж и владеет безраздельно помещением.
– Правильно мыслишь, Андрейка, - похвалил Тарас Борисович, шурша прошлогодней травой и обходя краем примкнувшую к куче мусора лужицу.
У порога заброшенного дома участковый уполномоченный опустился на корточки.
– Вчера я тут, на видном месте, мелочь разбросал, - объяснил участковый. - Гривенник, пятак, вон - копейка валяется, - участковый собирал монеты с изувеченного трещинами асфальта. - Все деньги целы, значит, алкаш не возвращался.
– Или вернулся ночью, - выдвинул версию Лосев. - Мог заметить изменения в своей берлоге, а именно - исчезновение предназначенной для продажи ондатровой шапки, и ночью же уйти. Деньги в темноте мог и не заметить.
– Правильно мыслишь, - кивнул Панасюк. Гуськом вошли в сумрак подъезда. Гуськом поднялись на третий этаж, свернули к перекошенной двери.
– Прошу, - участковый пнул дверную панель ногой, заскрипели, застонали дверные петли.
Первым шагнул в помещение Панасюк, за ним Лосев. Проводник остался у входа.
Коридор. Широкий, двое взрослых мужчин разойдутся, не коснувшись плечами. В паре метров от входа ответвление на кухню и к удобствам (Андрей заглянул: плиты на кухне давно нет, в удобствах лишь дырки в пору да обрубки водопроводных труб). На полпути к тупику, которым заканчивается основной коридор, пустой прямоугольник дверного проема в единственную комнату (Андрей сунул нос: окно без стекол, щербатый паркет, лоскуты обоев, завиток проволоки вместо люстры). Прямоугольник дверного косяка с отметинами от петель - источник свежего воздуха и света. В коридорном тупичке поместился, встал поперек к стенке с осыпавшейся штукатуркой драный полосатый матрац. На нем валяется неопределенно тусклого цвета зимнее пальто с облезлым кроличьим воротником, с надорванным по шву рукавом, без пуговиц. Надо полагать, пальто бомж пользовал вместо одеяла. Подушку заменял комок ветоши, в коем угадывались фрагменты бывших рубашек и тельника. У изножья лежанки нестройный ряд пустых, но все еще ощутимо благоухающих баночек да скляночек. Аромат парфюмерии и спиртосодержащих технических жидкостей перебивает застарелое амбре пота и аммиака. Особняком стоят жеваные, стоптанные, однако вполне еще годные к носке кирзовые сапоги.