Голос его сорвался в хрип.
– А ваши люди?
– Сделай это, а остальное…
Зря я спросил. И без того понятно, что они и так трупы. Это только в кино можно вывести толпу больных и ослабленных людей из зоны боевых действий.
– Хорошо. Если ваша информация верна, я сделаю это.
– Наша благодарность будет более чем значительной…
Я прервал его.
– Не надо. А то пахнет обыкновенной торговлей.
Он не сдавался.
– И все-таки мы вас найдем… После.
Неожиданно он хлопнул в ладоши, и в зал вошли уже знакомые мне девушки. Я успел взглянуть на него в последний раз, но Дон Альваро только сделал жест рукой, словно прогонял с глаз долой, и меня увели.
Совсем другой дорогой, ведущей светлыми и тщательно обставленными комнатами, меня втащили в искрящийся крохотными позолоченными рожками зал, который я принял сначала за салон или гостиную. Но изменил свое мнение, увидев бассейн почти в половину совсем не маленького пространства.
Они только принялись меня раздевать, как резкий окрик вспугнул их, словно стаю мотыльков.
– Гемистах легон!
Девушек просто вынесло через ту дверь, в которую мы вошли.
Я поднял голову.
В зал медленно, словно вплывая, вошла Елена, одетая во что-то совершенно прозрачное. Мое сердце споткнулось об это фантастическое видение и сделало синкопу.
Идеальное. Вот все, что я мог сказать о ее теле, едва скрытом легким туманом тончайшей кисеи.
Не говоря ни слова, она подошла, пододвинула невысокий стульчик и усадила меня на него. Затем, мягко опустившись на колени, стала стаскивать с меня ботфорты.
Я было попытался помочь ей, но она так решительно отбросила мою руку, что я сдался. Медленно, по одной вещи, она раздела меня до трусов. Затем потянула меня вверх, и я понял - она хочет, чтобы я встал.
Медленно она провела ладонями от моих плеч туда, вниз, где, вздыбливая тонкую ткань трусов, наливался огнем мой член.
Аккуратно, словно боясь повредить его, она стянула с меня последнюю тряпку и, едва коснувшись губами его набрякшей головки, подвела меня к краю бассейна.
Вода была свежа и горяча одновременно. Словно драгоценную вазу, Лена оттирала мое тело от боли и усталости. Время остановилось, застыв в воздухе сверкающими капельками наслаждения.
Не знаю, сколько длилась эта ночь. Внутренний таймер остался где-то на обочине вместе с осторожностью и благоразумием. Какое-то время я держал и коридор, и прилегающие помещения, а затем ушло и это. Первый раз за всю жизнь я забылся в руках женщины. Но она того стоила. Она не просила пощады, но и сама не давала ее. В ту ночь я любил ее с отчаянием приговоренного к смерти.