– Следующая эстакада наша, – сказал Сенин.
В указанном месте Караев взял вправо, в сторону области, затем по мосту проехал над магистралью, перпендикулярно уходившей от кольцевой автодороги, и, развернувшись, направился в Москву. Окрест лежали поля, на которых зеленела молодая поросль.
– Так странно в конце ноября видеть зеленое поле, – заметил Ислам.
– Это озимые, – подумав, сообщил Сенин.
Проехали пост ГАИ, инспектор, что-то втолковывающий нерадивому водителю, проводил их удивленным взглядом.
– Удивительное дело, – заметил Сенин, – хоть я и не за рулем, а все равно, внутренне подбираюсь при виде гаишника.
– Это генетический страх перед человеком в форме, – пояснил Ислам, – он присущ людям, живущим в тоталитарном обществе. Марек Хласко говорил, что если ему встречался полицейский, он даже сходил с тротуара на мостовую, причем происходило это уже в эмиграции, в Америке, где, как известно, общество самое что ни на есть демократическое.
– Марек Хласко – это кто?– поинтересовался Сенин.
– Польский писатель, полудиссидент, вроде нашего Довлатова.
– Здесь, сейчас будет направо, – сказал Сенин, – через лесопарк проедем.
Ислам повернул в указанном месте, и через сотню метров они оказались в натуральном лесу, дорога описала кривую и вывела к озеру, с островом посередине.
– Жалко, что сейчас не лето, – произнес Сенин.
– А то что, искупался бы?
– Да нет, я вообще не охоч до купания в московских водоемах, просто здесь девки часто загорают с голыми сиськами.
– Ты что же, вуайерист?
– Нет, конечно, но на голых девок смотреть люблю, я тебе больше скажу, ради этого я даже зимой в проруби купаюсь, голый.
– На русалок смотришь?
– Нет, я просто знаю людей, сектантов, вернее – это приверженцы языческих верований дохристианского периода Руси. У них есть такой обряд: и мужики, и девки нагишом купаются в проруби. Так я из-за этого тоже с ними в прорубь сигаю.
– Какие страсти ты мне рассказываешь.
– Да уж, страстями я не обделен.
– Я смотрю, Александр, ты живешь полной жизнью.
– Здесь левее, – предупредил Сенин, – еще раз налево, под мост и направо.
Теперь они ехали вдоль железнодорожной насыпи, на вершине которой мчался поезд, сопровождаемый шлейфом из разноцветной листвы.
– А ничего таратайка, – похвалил Сенин, – шустрая. Здесь вот тормози.
Ислам остановился. Сенин показал на пустырь, лежащий в стороне от дороги.
– Пошли, – предложил он, – разомнем ноги.
Указанная территория была изрядно захламлена строительным мусором, но за пустырем действительно возводились жилые дома.
– Сколько здесь? – спросил Караев.