– Больше гектара.
– Что-то мне это напоминает из мифологии.
– Из какой? – поинтересовался Сенин, любитель кроссвордов, – сейчас мы это враз установим.
– Из древнегреческой, только там два слова, первая буква А.
– Авгиевы конюшни, – выдал довольный Сенин.
– Вот именно, ты знаешь, сколько денег понадобится, чтобы вывезти весь этот мусор? Я не Геракл, да и реки поблизости не наблюдается.
– Ну бомжей нагнать сюда, – неуверенно пробормотал Сенин.
– Ты шутишь, если бы бомжи могли работать, они не были бы таковыми.
– Ну не знаю, товар, как говорится, лицом – тебе решать.
– Скидка нужна, – заявил Караев, – на уборку территорий, скидка, соизмеримая с твоей долей.
– Вопрос сформулирован, осталось довести до другой договаривающейся стороны, – констатировал Сенин, – уже кое-что.
Возвращение блудного попугая
Голос в телефонной трубке произнес:
– Здравствуйте, это Маша.
– Я узнал. Здравствуй. Как дела?
– Узнали, я очень рада, дела ничего. Можно я приеду к вам, только не задавайте глупых вопросов, типа – зачем.
– Хорошо, не буду, только ты без вопросов объясни цель своего визита.
– Я забыла у вас свои вещи, хочу забрать.
– Чтобы забрать вещи, надо их сначала привезти, что-то я не припоминаю, чтобы ты ко мне с вещами приезжала.
– Я имею в виду свою одежду: шорты, майку, я в них убиралась.
– Ну что с тобой делать, приезжай как-нибудь.
Через несколько минут после этого разговора в дверь позвонили. Удивленный Ислам отпер дверь и увидел на пороге Машу, она была накрашена, и от этого казалась вульгарной. Губы ее кривила обычная усмешка.
– Однако быстро ты обернулась, – заметил Ислам.
– Вы же сами сказали приезжай. А я снизу звонила.
– Знаешь анекдот про Насреддина, как он стоял у своей ограды и вдруг увидел проезжающего мимо всадника, который поздоровался с ним. В ответ Насреддин в лучших традициях восточного гостеприимства пригласил его спешиться и отдохнуть в его доме. Путник же, вместо того чтобы, как принято там же, на Востоке, поблагодарить и отказаться, тут же соскочил с коня и спросил: «Куда мне привязать свою лошадь?» «К моему слишком длинному языку», – ответил смущенный Насреддин.
– Намек не поняла, – заявила Маша. Она стянула с себя курточку, прошла в ванную стала мыть руки.
– Двадцать лет назад девушки были более догадливы, – сказал Караев, – и более обидчивы,
– Мне все равно, какие были девушки в ваше время, – невозмутимо произнесла Маша, – наше поколение делает что хочет, и я считаю это правильным, у нас нет комплексов.
Она вытерла руки и прижалась к Исламу.
– Кажется, мы расстались, – осторожно заметил Ислам.