Правила одиночества (Агаев) - страница 255

– Лана, спасибо тебе, но я не могу согласиться на это. Как-то нехорошо это с моей стороны, не по-мужски.

– А жить за счет женщин – по-мужски?

– Вот это я сейчас не понял.

– Я имею в виду своего парня.

– А-а. Но я же не твой парень.

– К сожалению. Ты свои ленкоранские замашки брось, другие времена сейчас – эмансипация. Не я же с ним в бане сидеть буду, для этого у меня целый штат девиц имеется, молодых, длинноногих и беспардонных. Ну, если хочешь, давай представим это как бизнес. Заплатишь моим девочкам, в конце концов, за помывку.

Слово «помывка» было из гарнизонного лексикона.

– Я подумаю, – сказал Ислам.

– Думать некогда, – заявила Дана. – Чуть не забыла: тебе письмо.

Она протянула тонко скатанный листок бумаги. Ислам развернул его и прочел следующие слова:

*[45]

Письмо было написано на чистейшем азербайджанском языке с использованием старого кириллического алфавита, от которого во время перестройки новые власти независимого Азербайджана в приступе самоутверждения поспешили отказаться, перейдя на латиницу.

– Почему сразу не показала? – спросил Ислам.

– Забыла, память девичья.

– Ладно, – сказал Ислам, – я согласен.

– Тебе не стоит сегодня возвращаться домой.

– Я уже думал об этом: попросил знакомых, чтобы мне подыскали другую квартиру.

– Тебе и вчера не стоило туда возвращаться.

– Я был не один.

– А, ну да. Здесь наверху, в доме, я арендую квартиру для VIP-гостей. Иногда сама там ночую, если поздно заканчиваю. Можешь пожить там, пока не найдешь квартиру. Держи ключи. Восьмой этаж, квартира номер 28. Прислать тебе кого-нибудь из девочек?

Ислам засмеялся:

– Чтобы скрасить одиночество?

– Почему бы и нет?

– Я еще не так плох, чтобы платить за любовь. Лучше ты сама приходи: вспомним прошлое.

Лана покачала головой.

– Ты обиделась? Извини.

– Нет, но я бы обиделась, если бы ты этого не предложил. Ты видел фильм «Сегун»? Там про японцев. У главного героя и жены главного самурая была любовь, но изменять мужу она не могла – хранила верность. Она присылала к нему на ночь гейшу, свою служанку. Б этом что-то есть, ты не находишь?

– Нахожу, но я имел в виду: предаться воспоминаниям в прямом смысле.

– Ай какая жалость! – насмешливо заметила Лана.

«Ай, какая красота!» – сказал себе Ислам, когда оказался в квартире. Из окон открывался панорамный вид на старые московские дома – один другого причудливее, совсем как на тех картинках, которые продавались на вернисаже возле ЦДХ на Крымском валу. Прямо напротив, в шикарном особняке, находилось чье-то посольство. Слов на латунной вывеске было не разобрать, а во флагах Ислам не разбирался. У посольства был аккуратный, ухоженный дворик, подстриженные газоны, на парковке стояли чистые, красивые автомобили. Кусочек Европы посреди славяно-татарской Орды.