– А он что, педик?
– Откуда я знаю?
– А что болтаешь?
– Да просто пошутил, шутка юмора, ферштейн?
– Нет, после последней помывки в городской бане в ту субботу – нихт форштевень.
– Кто же тебя обидел в бане, сынок? – пробасил Виталик.
– Кто, кто – педики, кто же еще, помыться не дали, козлы! Только шайку в руки возьмешь – какая-нибудь сука подкатывает: «Намыль спинку, сынок». Вроде неудобно дяде отказать: начинаешь намыливать, а он, гад, начинает за конец тебя хватать, еле отбился.
Едва удерживаясь от смеха, Виталик сказал:
– Ну что же ты, Али? Уважил бы дядю, ты же комсомолец.
– А при чем здесь комсомол? – удивился Али.
– Комсомолец должен уважать старших, – назидательно сказал Виталик.
– Ара, пошел ты, – рассвирепел Али, – сам иди, своего дядю уважь.
– Но-но, – взвился Виталик, – я твоих родственников не трогаю.
Ссора нарастала, еще немного – и друзья сошлись бы в боевом клинче, но тут мимо прошел милиционер, и напряжение спало. Некоторое время стояли молча, затем Али при виде двух девушек, идущих мимо них, запел гнусавым голосом:
Я встретил девушку:
Полумесяцем бровь,
На щечке родинка,
А в глазах любовь,
Ах, эта девушка
Меня с ума свела,
Разбила сердце мне,
Покой взяла.
Девушки прыснули и ускорили шаг.
– О-о, – оживился, толкая локтем приятеля, Виталик, – Меджнун, кажется, ты имеешь успех. Твоя девичья фамилия не Омар Шариф?
– Нет, – сказал довольный Али, – моя фамилия Ален Делон, мистер Дарнагюль. Прошу любить и жаловать.
Друзья снялись с места и пошли за девушками. Через несколько метров они поравнялись с небольшим стеклянным кафе, из которого шел одуряющий запах жарившихся шашлыков. Али тяжело вздохнул и сказал:
– Когда-нибудь на этом месте я упаду в обморок.
– Ты что, голодный?
– Я постоянно голодный.
– Но ты же всегда съедаешь порцию каши Ислама!
– Мне таких порций надо десять, к тому же запах бараньего шашлыка даже сытого человека может свести с ума.
– Старик, я вообще не понимаю, как ты можешь думать о еде, когда мы идем за девицами.
– Хорошо тебе говорить, ты у дяди шашлык каждую неделю лопаешь, а я раз в полгода, когда на каникулы езжу домой.
– Попрошу без зависти.
– Мог бы и меня к дяде сводить.
– Я сам неловкость испытываю, когда к нему езжу, а ты хочешь, чтобы я тебя еще притащил.
– А что же ездишь, раз неловко?
– Голод, брат, не тетка.
– Это верно, в твоем случае, голод – дядька.
– Али, твоя какая, справа или слева? – спросил Виталик, желая сменить тему.
– Справа.
– Али, ты кем будешь работать, когда училище закончишь, штукатуром?
– Это еще почему?
– Ну, ты же на штукатура учишься.
– Штукатуром я не буду – между нами говоря, отец меня сюда отправил, чтобы от лишнего рта избавиться – здесь и кормят, и одевают целых три года. Выгодно.