– У меня алиби: я спать лег раньше тебя, я уже третий сон видел, в то время как ты охмурял свою пожилую пассию.
– Действительно, – Али озадаченно почесал прищепкой свой стриженый затылок. Когда он вернулся от Эльзы, было три часа ночи, Виталик спал, и вряд ли он стал бы вставать ради этого.
– Но я этого так не оставлю, – негодовал Виталик, – в твоем лице они оскорбили весь лезгинский народ, это дискриминация малых народов!
– Лезгинскому народу нет никакого дела до моего носа, – сказал Али, – а насчет малых народов полегче, а то сам малым народом станешь.
– Нет, брат, шалишь, русский народ в Баку называют Большим Братом.
– Какой же ты русский, если у тебя папа азербайджанец?
– У меня мама русская.
– А национальность по отцу определяется.
– А у евреев по матери.
– Но ты же не еврей?
– Не еврей, – скрепя сердце согласился Виталик, – но с другой стороны, я дитя двух народов, и в зависимости от обстоятельств я выбираю себе национальность – это как двойное гражданство, понимаешь?
– Понимаю, это как хамелеон.
– Сам ты хамелеон, – вдруг обиделся Виталик.
– А-а, задело! А как меня малым народом обзывать? Я, между прочим, самый большой в нашей общаге.
– Ты-то здесь при чем? Это геополитический факт.
– Иди в задницу, – сказал Али.
– С удовольствием, покажи мне хороший женский зад – и я туда пойду, только не Эльзин. Кстати, как ночь прошла, удачно, только не ври?
Али кивнул.
– Что ты головой трясешь, словами скажи!
– За грудь разрешила взять.
– Иди ты!
– Клянусь.
– Ну, старик, да у тебя, я смотрю, дело на мази. Еще пару лет – глядишь, и в койке у нее окажешься.
АЛИ недоверчиво посмотрел на Виталика, пытаясь определить, смеется тот или говорит серьезно.
– Это же надо было просидеть полночи со старухой, чтобы взять ее за грудь! – продолжил Виталик.
Али нахмурился, некоторое время молчал, затем сел на кровать, свесив на пол мощные волосатые ноги, задумчиво поскреб обширную грудь и вопросительно сказал:
– И все-таки, какая сволочь прищемила мне нос? Тебя, значит, я вычеркиваю…
– Большое спасибо, – поблагодарил Виталик, – никогда не забуду твоей доброты.
– Будем действовать методом исключения, – продолжал Али, – значит, остаются двое: Ислам и Виталик.
– Я хочу тебе напомнить, дорогой друг, – заметил Виталик, – что в нашем боксе пять комнат, в каждой комнате по два человека. Путем нехитрых арифметических действий – если, конечно, ты помнишь, что такое арифметика – можно вычислить, что здесь проживают десять человек. Так что, выходит, любой из десяти человек, не считая меня, конечно, мог сделать это.
– Слышь, ты, умник, – насмешливо сказал Али, – я, в отличие от тебя, давно вышел из того возраста, когда пользуются сложением и вычитанием – я давно оперирую высшей математикой, и по моим расчетам выходит, что только кто-то из вас троих мог это сделать. Все остальные боятся даже здороваться со мной – стараются проскочить мимо, как мышки, а не то что проделать такую смертельную для себя шутку. Только мои сомнительные друзья могли позволить себе такую дурную шутку, к тому же я сейчас припоминаю: я и раньше находил прищепки в своей постели.