Это «но» объясняло всю сущность Романа, это «но» – его воля, это «но» – он.
Но! Во что бы то ни стало!
В детстве отец так и прозвал его «Но» и дразнил: «но, но, мой маленький упрямый жеребенок…» А Роман брыкался и плакал в пухлый колыхающийся жилет, который пах отцом, лекарствами и еще чем-то, не то сыростью, не то уютом, – это был запах их гостиной, где шли первые годы Романа, среди пузатых кресел и потрескавшихся зеркал…
* * *
Давали последний акт комедии. Прекрасный режиссер, опытный сценарист; одно явление за другим шли гладко, стройно, в затылок…
Вот это ансамбль! Что за чудное исполнение!
Резонер – Талейран. Простак – Фуше. И только Роман явно играл под героя, выпадая из общего плана…
Наступал интереснейший момент спектакля, после большой паузы, когда публика сидит, затаив дыхание, – вдруг…
* * *
Они допили свои бокалы, последние остроты были одобрены, сказаны были последние слова, они поправили воротнички и стали серьезны.
Кончился суд, кончилась человеческая жизнь, кончалась она их волей. Они ведь тоже люди, их серьезность вовсе не признак душевной слабости, жалкого колебания…
Уважение к смерти!… Уважение к суду!… Суд идет!
* * *
…«Суд, в составе таких-то, таких-то, таких-то, приговаривает Романа Владычина, бывшего князя Ватерлоо, бывшего генерал-инженера имперских войск, считая обвинение его в… доказанным, приговаривает его, Романа Владычина, бывшего князя Ватерлоо, бывшего генерал-инженера имперских войск…»
– Именем императора! – сказал человек, во главе взвода гвардейцев внезапно появившийся в зале. – Именем императора! Согласно собственноручному приказу его императорского величества я, маршал Франции Даву, считаю арестованным наличный состав суда. Господа! Вам надлежит немедленно отправиться в тюрьму, наравне с подсудимым, впредь до особого распоряжения его императорского величества!…
* * *
Да что же это сценарист, с ума он сошел, что ли?…
В сентябре 1816 года Наполеон окончательно установил свою Восточную границу по линии Штеттин – Берлин – Прага – Вена – Грац – Триест и после продолжительного отсутствия вернулся в Париж в сопровождении его величества императора германского и австрийского Луи Наполеона.
* * *
Император заправляет в нос изрядную понюшку и добросовестно сморкается. Между креслами собеседников столик с шахматами.
– Мат! – провозглашает Наполеон и очень доволен.
Роман равнодушно относился к поражению. Он занят другим.
Молчание.
Наполеон любовно смотрит на Романа… Потом хлопает его по плечу и говорит:
– Как счастливо, князь, как необычайно счастливо кончилась эта история с заговором. Подумать только, еще несколько часов, и вас не было бы в живых… нет, я просто не могу представить себе этого. И все она, эта маленькая, эта очаровательница!… Слово императора, князь, вы получили жизнь из прекраснейших рук во всей Франции! Ну, как ваша работа, князь?… Довольны ли вы? Побежден ли Париж?