Мудрая муза Урания согласно кивнет, заслыша такие слова. Да, по определению, пародия – знак неприятия явления, символ осознания механизма его воздействия, веха преодоления этого воздействия способом воспроизведения в карикатурном виде. А масштаб у явления может быть любой: хоть строка, хоть вселенский обычай.
Правило пародии – насыщенность текста и, как следствие, краткость. Исключения есть (одно из них перед нами), они подтверждают правило. Развернутая пародия теряет в насыщенности, теряет остронаправленность, пестрит, раздергивается на мелочи, автор быстро утрачивает власть над утомившимся вниманием читателя и если кого и тешит, то только самого себя.
Нашим глазам «РОМАН SANS-G?NE» отчетливо кажет эти изъяны. Но не авторским, но не глазам тогдашних читателей. Почему? Потому что явился в пору краткой передышки на всеобщем перекате «из огня да в полымя».
Позади… Лучше не вспоминать, что позади; главное, остались живы. Впереди… Слух идет, впереди мировой пожар. Повезет ли так, как повезло? А вокруг мир, тишина, как они призрачны, как хрупки! Хочется кувыркаться, орать, скоморошничать. Что тут за этики-этикеты! Цена им – непросохших пол-«лимона», как раз столько давали во времена «огня» на барахолках и в шалманах. А ты молод, жив, черт побери, насмеяться бы до упаду, успеть мазнуть по всему на свете! И что с того, что обхохочешь беспризорные монументы, навек застывшие руки в растопырку над крапотой лузги? Их прежней чести нет, а от грядущей… А будет ли грядущая? Вот сейчас как бабахнет!…
Может быть, именно этим ощущением проносящегося интервала между «огнем» и «полымем» так привлекают внимание книги тех лет. Что «полымя» шарнуло вовсе не то, что ждали, это неважно, важно дух захватывающее чувство стремительности общего потока; спасибо авторам, что запечатали меж страниц и послали нам это распахнутое, вздернутое до предела состояние ума и сердца.
Трое авторов «БЕСЦЕРЕМОННОГО РОМАНА», безусловно, из их числа.
Прискорбная обнищалость нашего восприятия собственной истории такова, что не вдруг можно назвать литературные и общественные явления, которым достается от авторов «РОМАНА». Стоило бы, наверное, провести всесоюзную викторину: кто укажет большее число китов, стоя на которых «РОМАН» изловчился лягнуть. Со всей определенностью можно сказать, что «Янки» здесь ни при чем, авторы в него не метили, как раз наоборот. В традициях капустника – благодарное избрание в качестве основы общеизвестного сюжета. Зритель (в данном случае читатель), заранее зная сюжет, не отвлекается на его перипетии, а всецело отдается репризам, малым эпизодам, а им соотносимость с главной сюжетной линией может нечаянно придать некоторую глубину и блеск. Авторы явно надеялись вызвать смех, не столько адресуясь к Марку Твену, сколько турнув безупречнейшего из` моралистов графа Сен-Симона в министры полиции, а прекраснодушного Шарля Фурье, по своей прихоти, выставляя осрамившимся бюрократом, проторговавшимся на дележке общественного продукта.