Двигатель не работал, фары были выключены, но в нем кто-то сидел. Я знала, что большинство служебных полицейских машин были "таурусами", и удивилась, по какой причине и кого мог караулить коп в темном холодном автомобиле. Возможно, человек в машине просто ждал, пока кто-то спустится, чтобы уехать, но обычно это не делается с погашенными фарами и выключенным двигателем.
Я почувствовала, что за мной наблюдают, поэтому достала из сумочки свой семизарядный револьвер "смит-вессон" и опустила его в карман пальто. Проходя по тротуару мимо "тауруса", я прочитала номерной знак на переднем бампере и запомнила его, спиной ощущая взгляд человека за рулем.
В квартиру Розы на третьем этаже можно было попасть только по лестнице, тускло освещенной единственной лампочкой в каждом пролете. Я тревожилась. Через каждые несколько шагов останавливалась, чтобы проверить, не идет ли кто за мной. Но никого не было. Роза повесила на дверь свежий рождественский венок, и его благоухание вызывало приятные ощущения. За дверью слышалась музыка Генделя. Я вынула из сумки ручку и блокнот и записала номер машины. Потом нажала на звонок.
– Боже мой! – воскликнула Роза. – Что привело вас ко мне? Заходите. Какой приятный сюрприз.
– Вы посмотрели в глазок, прежде чем открыть дверь? – спросила я. – По крайней мере спросили бы кто.
Она рассмеялась. Она всегда подшучивала над моей осторожностью, которая, по мнению ее и большинства наших знакомых, была чрезмерной, потому что они не жили моей жизнью.
– Пришли, чтобы проверить мои меры предосторожности? – поддразнила она меня.
– Возможно, мне придется это сделать.
Мебель в квартире Розы отличалась теплыми тонами и была тщательно отполирована, и хотя я не могла назвать ее вкус утонченным, обстановка казалась почти безупречной. На красивом паркете, который в наше время стал редкостью, лежали разноцветные восточные коврики. Газовый камин был включен, на подоконнике горели электрические свечи. Окна выходили на зеленую лужайку, судя по всему, используемую в теплую погоду для пикников.
Роза села в кресло, а я устроилась на кушетке. Мне дважды приходилось бывать у нее, поэтому сейчас странно было ощущать отсутствие домашних животных. Я знала, что двух подобранных грейхаундов она отдала дочери, потому что в этом доме не разрешалось держать собак, а кошка умерла. В квартире оставался только аквариум со скромным количеством гуппи, золотых рыбок и моллинезий, беспрестанно двигавшихся между растений.
– Я знаю, что вы скучаете по собакам, – сказала я, не упоминая о кошках, так как не любила их. Когда-нибудь я заведу грейхаунда. Моя проблема в том, что мне хочется спасти их всех.