– Ты хоть не устал? – озабоченно спросил Луи, снова вынимая ручку и блокнот.
– Я справлюсь, – важно ответил Клеман, как будто перед сном ему еще предстоял марш-бросок на двадцать километров.
– Давай, парень, держись, – в тон ему ответил Луи.
– Хорошо, – сказал Клеман, расправляя плечи.
Клеман говорил больше часа, иногда даже вполне свободно. Он уже много раз рассказывал эту историю полиции, и у него в памяти остались целые фразы, поэтому говорить было легко. Иногда разговор буксовал, как машина на дороге. Или Луи не понимал Клемана, или Клеман поднимал руку, чтобы дать знать Луи, что потерял нить. Разговор часто петлял и путался, оба собеседника одинаково терпеливо возвращались к тому, что было им непонятно. Восстанавливать хронику событий было трудно, но Луи в конце концов более-менее понял, что произошло, несмотря на белые пятна, которые Клеман не в силах был заполнить. Луи теперь не хватало только простых деталей – дат, мест, фамилий людей.
Он взглянул на свои записи.
Невозможно понять, случилось это в апреле или в июне, но тогда было тепло, и как раз перед тем, как Клемана уволили. Итак, все произошло весной, девять лет назад. Клеман спал с открытым окном в комнате над гаражом, когда далеко в парке послышались крики. Он прибежал на крик, который становился все глуше, и увидел троих мужчин, которые издевались над женщиной. Двое держали ее, а третий лежал сверху. Ночь была довольно светлая, но у мужчин на голове были капюшоны с прорезями для глаз. Женщину он узнал, она преподавала в институте. Как ее звали, Клеман не помнил. Он сразу подумал о воде и побежал к поливальному крану. Когда он размотал шланг и бегом вернулся назад, ему показалось, что на женщине был уже другой мужчина. Он открыл воду на полную мощь и «выстрелил» в насильников. Вода была ледяная, Клеман повторил это раз пятнадцать. Он с удовольствием пояснил Луи, что струя была очень мощная, специально для поливки лужаек, очень пронзительная, бывает очень больно, если получить такую в упор. Надо было видеть, что стало с теми полуголыми типами, когда он их облил. Они бросили женщину, которая сразу отползла в угол и свернулась там клубочком. А мужчины вопили и проклинали, пытаясь поскорее натянуть мокрые штаны. Клеман объяснил, что надевать мокрые брюки очень неудобно, потому что они липнут к телу. Он с остервенением поливал мужчин. Один из них бросился к Клеману, чтобы побить его или даже убить. Но он направил струю прямо ему в капюшон, и парень взвыл от боли. Клеман воспользовался этим и сорвал с него капюшон. И парень, даже не натянув до конца штаны, побежал следом за двумя другими, все время оглядываясь и осыпая Клемана проклятиями. Потом Клеман завернул кран и подошел к женщине, стонавшей на земле. Она была вся в «грязи», сказал Клеман. Ее избили, по лбу текла кровь. Он снял футболку и положил на женщину, чтобы прикрыть ее, а что делать дальше, он не знал. Только теперь он запаниковал, не зная, как поступить. С тремя негодяями, шлангом и водой было просто. Тут прибежал директор института – Клеман знал его имя – Мерлен, назывался и сам институт. Сначала, увидев Клемана возле растерзанной женщины, он решил, что Клеман ее изнасиловал. То же самое сначала думала и полиция, поскольку Клеман был единственным свидетелем. Топчась на мокрой, как губка, траве, директор приподнял женщину и попросил Клемана помочь донести ее до сторожки. Только тихо, чтобы студенты не сбежались. Там они вызвали полицию и «скорую» для женщины, которую потом увезли в больницу. Полицейские увели Клемана и отпустили часа через два. С него взяли подписку о невыезде.