В столовой Люсьен взял швабру и яростно стукнул четыре раза в потолок. Кусочек штукатурки отвалился и упал ему под ноги. Матиас неодобрительно поморщился. Наверху хлопнула дверь, и через минуту появился Вандузлер-старший.
– Уже? – спросил он
– Хочу там быть в семь часов, – объявил Люсьен. – Плохая военная подготовка всегда становилась причиной кровавой резни.
– Ясно, – сказал крестный, – ты на какую улицу идешь?
– Матиас на улицу Солнца, а я на улицу Луны. Улица Золотого Солнца в пролете. Нас всего двое.
– Ты уверен в том, что делаешь?
– В поэме? Уверен на все сто. Я взял наброски Марка, он здорово нарисовал тех двоих.
– А если это кто-то неизвестный?
Люсьен нетерпеливо фыркнул:
– Попытка не пытка. Ты против?
– Вовсе нет.
Крестный проводил их до двери, запер дверь на ключ и спрятал его в карман. Сегодня вечером ему предстояло караулить Клемана Воке одному.
В гостинице «Старый фонарь» в Невере после десяти утра завтраком не кормили. Луи уже привык к этому вынужденному наказанию, потому что он был одним из тех подозрительных постояльцев, которые встают позже положенного часа, между одиннадцатью и часом дня, а так поступают только бродяги, полуночники, те, чья совесть нечиста, бездельники, небритые холостяки и аморальные типы. Портье вручил ему две записки. Луи быстро развернул первую и узнал почерк Марка, а это не предвещало ничего хорошего.
Привет, сын Рейна. Я уехал в восемь утра повидать старую знакомую, о которой ты уже знаешь, а заодно и дома в округе, которые не успел посмотреть вчера. Между 14.30 и 15.30 буду на старом мосту. Если тебя не будет, вернусь поездом. Если твоей жабе вздумается прогуляться на берег Луары, ради бога, не удерживай ее. Марк.
Луи раздраженно покачал головой. Как можно вставать на рассвете, чтобы посмотреть церковь, которую уже видел вчера, он не мог этого понять. Марк совсем чокнулся со своим Средневековьем, и толку от него теперь мало. Он развернул вторую записку, куда более лаконичную. Утром звонил Жан-Мишель Бонно и просил его заехать в магазин как можно скорее.
Луи легко отыскал магазин Трусливого Кондитера. Его жена провела Луи в душную кухню, где пахло маслом и мукой. Он вспомнил, что еще не завтракал, и Бонно, еще более румяный и нетерпеливый, чем вчера, поставил перед ним два горячих круассана.
– Вы вспомнили? – спросил Луи.
– Да. – Бонно потирал руки, отряхиваясь от муки. – Вчера глаз не мог сомкнуть, все думал о бедняжке соседке, как призрак меня преследовала. Я совсем разбит.
– Да, – сказал Луи, – я вас понимаю.
– Жена мне сказала, что это из-за полнолуния, но я-то знаю, что из-за соседки. А как же иначе, после нашего-то разговора.