- Вы не знаете, что с Шванке, какова его судьба? - взволнованный рассказом друга, спросил Гросс.
- Вскоре после окончания войны мне довелось прочитать в газете: Шванке погиб у стен Берлина в мае сорок пятого года, погиб за рейх, за фюрера.
- Жаль, такого негодяя следовало бы повесить!
Андерсен пожал плечами:
- Такого и повесить мало!
Долго еще не расходились по своим комнатам, делились воспоминаниями, снова переживали былое... Эрика Келлер сказала норвежцу:
- Ваш рассказ поможет мне поскорее закончить книгу о военных преступниках.
- Шванке мертв, но он был не одинок... Те, о которых вы пишете, будьте уверены - не лучше фашистского зверя Шванке, - возразил Андерсен.
- У Эрики собран большой архив документов и фото, - заметил Гросс.
Эрика задумалась, припоминая.
- Шванке... Шванке... Да, да, конечно же, есть его фото. Фото и очерк о нем. Книжечка в цветной обложке. Шванке - образец истинно немецкого патриота. Одна из книжонок, которые издаются в Западной Германии огромными тиражами, - Эрика уже рылась в своем архиве. - Ага, вот она, эта пакостная стряпня, а вот и фотография. Посмотрите, он? - Эрика протянула фото норвежцу.
- Да, это он, - Андерсен дрогнувшей рукой протянул карточку Гроссу. Смотрите, Герман, вот он - Оскар Шванке.
Гросс бросил взгляд на фотокарточку и неожиданно побледнел.
- Что, что вы сказали? Это... Кто это?
- Оскар Шванке, - твердо сказал Андерсен, не понимая.
- Что с тобой, Герман? - Эрика бросилась к нему, встревоженная.
Гросс стоял, стиснув зубы, вперив взгляд в изображение оберфюрера СС.
- Эрика, кто это? - переспросил он.
- Оскар Шванке.
Гросс некоторое время молчал.
- Старый трюк, Шванке вовсе не погиб, - прошептал он наконец. - Он "воскрес" под другим именем.
- Он жив? - изумился норвежец.
- Да, он живет под другим именем, теперь он уже не Оскар Шванке.
- А кто же?
- Густав Дитц.
- Что? - в ужасе Эрика смотрела на Гросса. Она поняла теперь, что безотчетно волновало мать Германа" она, стало быть, почувствовала неладное в неожиданном изменении образа жизни ее зятя, "отличного семьянина"" любителя цветов и порхающих бабочек. - Что?
- Да, это так, - с трудом произнес Гросс. - Бедная сестра, бедная мама.
Кудрявые склоны гор, светлые буковые леса, прозрачный воздух от зеленой земли до самого неба, недалекого" ласковой голубизны, покрытого белыми барашками облаков. Кое-где в укромных тенистых местах прячутся легкие строения - шале.
Гросс и Эрика занимались своими делами. Работа над книгой спорилась. Оскар Шванке, о котором ни Эрика, ни Андерсен старались не упоминать больше ни единым словом, как бы незримо присутствовал здесь же, рядом и угрожающе ухмылялся Эрике: "Не успеешь написать, разоблачить - я возьмусь за старое". Она писала, не отрываясь от рукописи до поздней ночи, до изнеможения. И все же, откровенно говоря, не была уверена, что успеет, что Шванке не опередит ее, - ведь недаром же мать Германа казалась такой обеспокоенной - переезд бывшего оберфюрера из захолустья в Бонн не мог не насторожить.